Его власть ограничивал только этот телефон у него на столе. Само существование этой линии связи было самой тщательно охраняемой государственной тайной. Даже его секретарша не догадывалась об истинном значении старинного аппарата, считая его присутствие на столе проявлением стариковского чудачества Папы, точно таким же, как его паровозики, подводную лодку в Москва-реке или слюняво-бессильный роман с пятнадцатилетней баскетболисткой. Каждому свое, ей и не положено разбираться и понимать, как управляется его Государство, его личное любимое детище, плод его много-многолетних подтасовок, откровенной и наглой лжи, тайных убийств и громких похищений, шантажа детьми и оголтелой нахрапистой пропаганды, заговоров против заговорщиков и политических процессов над случайными людьми, взятыми прямо с улицы. Его личное Государство принадлежало целиком и полностью ему, да, но только до тех пор, пока не зазвонит вот этот телефон у него на столе. Можно сколько-угодно развлекаться своей неограниченной властью, но все, что говорится из этой черной трубки, надо исполнять немедленно и буквально, Папа зарубил это себе на носу раз и навсегда.
Самое смешное, что он понятия не имел, с кем он разговаривает по этой сверхсекретной линии. У него были только догадки и предположения, и только. Обычно он называл своих неизвестных собеседников «пидарасами»: «Эти пидарасы совсем охуели!» Мировая закулиса иногда доводила его до бешенства, и тогда он бегал по кабинету, брызгая слюной и размахивая руками. Правда, тщательно запирать изнутри дверь он при этом не забывал. Кто они? Чего им надо? Он не понимал и считал это своей высшей и неоцененной никем жертвой во имя Родины, во имя своего Государства, во имя всех этих мандавошек и гандонов, которыми ему приходилось руководить, над которыми ему назначено судьбой властвовать и которыми ему приходится править.
Однажды этот телефонный аппарат сломался и его тайная охрана еле-еле смогла найти старого электрика, который бы смог его починить. Не потому, что телефон был сложен, но, напротив, он был слишком прост и неказист внутри, чтобы эти нынешние умники могли разобраться в его устройстве. А старик-ремонтник соединил два проводочка на скрутку, и все заработало. Правда, за это время успел разориться Госбанк… Так что Папа всегда с опаской и настороженно поглядывал на этот символ своего бессилия.
А сегодня между ним и телефоном лежал клочок бумаги. Он взял его в руки и по-стариковски отодвинув от себя как можно дальше – очков он не носил и терпеть не мог – прочитал:
«Фидель не должен встретиться с Офелией».
И эти слова были написали им самим.
Глава 4
1
Иван опешил, он не верил своим ушам и глазам – Даша оцепенела, как накануне оцепенел его кот, которого он притащил с собой, как мягкую игрушку, она явно не узнавала его, что было настолько безумно, будто он оказался в ночном кошмаре, а воздух вокруг него приобрел плотность воды и ему хватит дыхания только на пару минут, а потом вода хлынет в рот и нос, в гортань и бронхи, вытесняя из альвеол его легких живительный кислород.
Как она могла забыть его, если еще вечером повисла у него на шее, просунув ему в рот свой язычок в долгом поцелуе, а нежными пальчиками расстегивая ему джинсы, чтобы несколькими легкими прикосновениями вызвать к жизни – из небытия на свет – его грешный уд? А потом она опустилась на колени и взяла в рот его пенис, лаской придавая ему окончательную твердость.
