– В общем, – продолжала Эм, – те благотворители, которые оплачивали ему лечение… их фонд рассчитан только на детей. Когда Нику исполнилось 18, они перестали финансировать его, а больше родители не смогли ниоткуда получить… В общем, – Эм указала на листок, который Алекс по-прежнему держал в руке, – дела у Ника стали хуже.
– И я об этом ничего не знал! – Алекс был в бешенстве. – Почему они мне не сказали?
– Ты вообще догадываешься о суммах, Алекс? Ты ведь и так им помогаешь, разве ты мог бы давать больше?
– Я знаю то, что те суммы гораздо меньше того, что нужно платить сейчас за операции и реабилитации, это уж не говоря о самом главном – о здоровье моего брата! Да как же так…
Алекс чувствовал себя разбитым и подавленым. Он тут же позвонил родителям и проговорил с ними около часа. Эм сидела рядом, а потом вышла в другую комнату, сказав что-то вроде «не буду мешать». Родители Алекса, мягко говоря, были расстроены и он, немного остыв, не стал давить на них расспросами, почему же они не просили у него денег на лекарства для Ника. В целом, он знал ответ – они вообще не привыкли что-либо просить – такова была вся их суть. Но он всё равно искренне сказал, что поможет всем, чем сможет. Нику предстояло собрать деньги на дорогостоящую операцию, а реабилитация стоила ещё больше. И это при условии, что никто не даёт никаких гарантий на его выздоровление. Вернее, на его возвращение к привычной жизни. Да и вообще ни на что.
Алекс смог заснуть только утром, но будильник резко выдернул его из беспокойного горячего сна.
– Будильник? – спросила Эм в полудреме, не открывая глаз. Она лежала рядом. – Ты же вроде увольняешься? Мог бы и опоздать.
Алекс посмотрел на неё, и она, почувствовав его взгляд, открыла глаза.
– Ты серьезно? – спросил он. – Ты же видела сколько денег надо на операцию Нику. Как я могу сейчас уволиться?
Эм приподнялась на кровати.
– Да, – сказала она, – спросонья не сообразила.
Алекс оделся, собрался и побрёл на работу, думая, что судьба оказывается там, куда ты даже не решался смотреть. Как если бы ты ходил спиной вперёд.
Он сразу вошёл в кабинет Виктора и коротко ему рассказал, что намерен исполнить его чаяния, не отклоняться от курса. Он понимал, что вечеринки, вероятно, ему действительно придётся отложить на неопределённый срок. Сегодня сделать это было легко, ведь и не хотелось никаких вечеринок, сама мысль о них была нелепа. Так что он просто пошёл работать, чувствуя как обстоятельства давят его, как таракана, прижимая к земле, пока все его кишки не вылезут наружу. «Хотя мне ли жаловаться?» – думал Алекс. – «Родители там, наверное, с ума сходят».
Том ныл в трубку.
– Чувааак, я так на тебя рассчитывал, ты не можешь меня подвести!
Алекс потёр лоб. Впервые в жизни он отказывался от выступления и чувствовал себя непривычно и неловко. Как если бы он упал с трёхколёсного велосипеда, будучи лучшим в мире мотогонщиком. Он попытался объяснить.
– Том, я не могу играть каждый раз, когда ты просишь. Я никогда тебя не подводил, но теперь я действительно не могу. У меня есть хорошие диджеи среди друзей, я могу дать тебе их номера, они с радостью тебе помогут.
– Ааа, опять какие-нибудь дилетанты, – загудел Том.
– Да почему дилетанты сразу?
– Ладно, диджея, допустим, я найду. Но у тебя же звук и пульт, и все дела – всё супер. Можешь одолжить мне, пока не пользуешься?
– Хорошо, без проблем. На благо пляшущих. Одолжу.
