– Вапхах пав хап вапх, – гортанно проорал он какую-то херобору и кинулся на долговязого, который с трудом удерживался в позиции на четвереньках.
– Не меня! – визгливо захрипел он, пялясь выпученными глазищами на приближающееся чудовище. – Её! Её!
Не помогло. Здоровенная оголённая стопа, на лодыжке которой красовался карикатурно разорванный башмак, от души жахнула долговязого в живот, подбрасывая его в воздух. Следующие полторы минуты разжиревший заморыш с по детски дебильным выражением на осалившейся роже завороженно наблюдал за парящим долговязым, пуская слюнявые пузыри и искренне упиваясь своей выходкой, но, как только тот грохнулся обратно плашмя, без промедлений набросился на растерянную, сбитую с толка Дафни.
Распухшие до размеров сарделек пальцы до боли стиснули плечо, и в тот же миг Дафни со страшной силой отшвырнуло в груду ржавого хлама, бывшего некогда токарным станком. Тело пронзила острая боль. Две пары рёбер если и не были сломаны, то опасно приблизились к этому. Из разбитого о болтающийся шпиндель лба стекала на левый глаз горячая кровь. Но, как ни странно, всё это помогло ей прийти в чувство.
– Сучка… – стирая с лица кровь, прохрипела она сквозь кашель и предприняла попытку подняться на ноги. – Прибью…
Заморыш по всей видимости воспринял угрозу всерьёз и с новой порцией гортанных звуков по заколотил себя кулаками в грудь, а после сорвался с места, взмывая в небо, и с грохотом приземлился точно над ней, протягивая к горлу свои ручищи. Но Бим Бом самоотверженно встал на защиту напарницы.
– Ваапхап хахап авапхахап! – тряся яичной башкой, полысевшей ещё больше прежнего, бешено горланил он, забрызгивая лицо Дафни зловонной слизью, слетавшей с пасти.
– Отвали от меня, сучка! – брезгливо морщась, воскликнула Дафни и что было сил врезала головой заморышу прямиком в горбатый нос. Никакого эффекта. Лишь пораненный лоб стал саднить ещё сильнее.
Не собираясь сдаваться, Дафни нанесла ещё несколько ударов головой, превращая нос щуплого в кровавую фрикадельку, но тут Бим Бом вдруг издал прощальный би-им и сломался пополам под напором вражьих ручищ. Они немедленно сомкнулись на горле, перекрывая всякий доступ к воздуху.
– Бим Бом… – сдавленно прошептала Дафни, чувствуя, как разрывается грудь от лютой вспышки скорбной ярости. Собирая последние остатки силы в кулак, она до побелевших костяшек сжала в ладонях половинки своего доблестного защитника и с приглушённым, но крайне свирепым горловым рыком вонзила их в уши повинной во всём сучки.
Заморыш взвыл стаей голодных волкодлаков и, отшатнувшись назад, заметался по округе беспокойным волчком, пытаясь выдернуть обломки трубы из ушей. Дафни, не дожидаясь, пока это произойдёт, резво подскочила на ноги (спасибо бьющему ключом адреналину) и в то же мгновение проворно сиганула ему на плечи, хватаясь за половинки Бим Бома. Обвившись бёдрами вокруг толстой жилистой шеи, она стремительно крутанулась вдоль своей оси, с дичайшим хрустом проворачивая яйцеобразную башку словно трубопроводный вентиль. Взгляд заморыша сместился на сто восемьдесят градусов, аккурат на обезглавленного им тупицу номер один, валявшегося в луже собственной кровищи, и навсегда померк, заставляя безжизненное тело накрениться к земле. Дафни рывком выдернула половинки напарника и, крутанув заднее сальто, приземлилась на ноги, сотрясаясь всем телом от переизбытка адреналина и всего произошедшего. Но они мгновенно подкосились в коленках, стоило только взбудораженному сердцу немного унять дрожь.
