Постижение. В Гомеры – поздно, а в Орфеи – рано - страница 14

Мало меня, видно, в детстве пороли.

Не перестал я вертеть головы.

Две лошадиных: одна – сила воли,

Ну а вторая – неволи, увы.

Вожжи – струна! Ничего не поделать,

Время летит от беды до беды.

Даже дорогу одну не поделят,

Так и виляют у носа зады.

Мочи уж нету! Метаться доколе?

В споре друг с другом, как дети резвы

Две лошадиных: одна – сила воли,

Ну а вторая – неволи, увы.

Как две сестры, непохожих натуры.

Быть коренному меж них не дано.

Две непокорные крепкие дуры,

В жилах – не кровь, молодое вино.

Вечно вдвоём – до экстаза, до боли.

Как ни смешно – и в труде, и в любви.

Две лошадиных: одна – сила воли,

Ну а вторая – неволи, увы.

16.08.91.

ЧИКАГО

Мои годы – шары надувные.

Колкий ветер, их гнать обожди.

А в Чикаго мосты разводные

И не редкость дневные дожди.

Местный билдинг чуть выше Смоленки,

Только мне здесь теряться нельзя.

У меня и покрепче коленки,

И совсем уж другая стезя.

Под чужою символикой пляшем.

Только в сердце и флаг мой и герб.

Не сочтите, что слог приукрашен —

Я совсем не про молот и серп.

А в Чикаго мосты разводные.

Дождь дневной остужает мне кровь.

Мои годы – шары надувные.

Колкий ветер, мы встретились вновь.

5.03.92. г. Чикаго

СТИВЕНСОН-КРУИЗ

Когда манят сокровищами страны,

Лишь этот свет далёкий видит глаз.

Команду набирают капитаны

В борделях, по тавернам торопясь.

Когда обещан куш и сжаты сроки,

Не думают о трудности в пути.

Идёт братва на всё – в гребцы и в коки,

Лишь бы успеть на палубу взойти.

В пути все заодно, цель оправдает.

Никто не замечает мелких ссор,

Испытывают жажду, голодают,

Хоть и в штанине нож, в руке топор.

Твердь незнакома. Нов изгиб причала.

Какая ты? И первым кто сойдёт?

Но вот, «земля» на вантах прозвучала,

И капитан наметил фронт работ.

Над картою склонясь в своей каюте,

Сам капитан и боцман, и старпом —

Не ведали, что делалось на юте,

И сколько было шлюпок за бортом.

Когда большой кусок лежит в тарелке,

Приборы на руках, желудок крут,

Беседы о порядочности мелки.

Гасите свет! Они вас не поймут.

На сушу капитан сошёл последним.

Он шёл искать контакт, дарить идей.

С ним пара дураков из многолетних,

А может быть, порядочных людей.

Мессией он не стал. Там было трудно.

И клад. Как ни старался, не нашёл.

Он не был ни тупым, ни безрассудным

И при своих на палубу взошёл.

Корабль и не украли, как ни странно,

И многие вернулись из бегов.

Старпом стоял седой, а боцман пьяный.

Монах и по сейчас хвалит Богов.

Пересекли Атлантику обратно.

Я не был там, журнала не читал,

Но, что могло случиться, вероятно,

Предположил, додумал и сверстал.

Ну, капитану, видимо – судиться.

Он многим не заплатит за бега.

Кто не вернулся, станет вольной птицей.

Всегда ли это лучше? Не всегда!

Старпом взорвётся вдруг по-итальянски,

Не плавать поклянётся наперёд.

С монахом боцман, чёрный эль ирландский

Прикончив, вновь команду наберёт.

9.03.92. г. Нью-Йорк

КОРАБЛЬ СЛЕПЫХ

Плывёт вперёд по воле волн,

А может быть, назад —

Корабль слепых, а может, чёлн,

И чёрт ему не брат.

Вода давно истрачена,

И виски на столе…

И очень трудно зрячему

На этом корабле.

Проломаны отдушины,

Перегородок нет,

И свечи все потушены.

Зачем слепому свет?

И время здесь утрачено,

Вслед мыслям о земле…

И очень страшно зрячему

На этом корабле.

Безликие двуполые

Забились по углам,

И грязные, и голые,

Забыв и стыд, и срам.

И всё переиначено,

И записи в золе…

И очень больно зрячему

На этом корабле.

Был капитан ещё не стар,

А душу испустил —

Апоплексический удар

Давно его хватил.

И стая крыс не схвачена,