– Глеб, у меня сейчас очень много работы, понимаешь? Давай созвонимся в воскресенье, ок?
– Алиса, ты же знаешь, что по воскресеньям я бываю у родителей, – укоризненно сказал Глеб.
В груди Алисы поднялось раздражение:
– Как хочешь. Значит, не будем созваниваться вовсе. – резко бросила она, и тут же пожалела о сказанном.
– Я позвоню в субботу в шестнадцать ноль-ноль, – невозмутимо ответил Глеб и дал отбой.
– Алиса, а у вас есть планы на сегодняшний вечер? Поинтересовался Шурик, явно слышавший телефонный разговор.
– Собираюсь поехать в Москву.
– А потом?
А что, можно бы и сходить с этим Шуриком в какую-нибудь кафешку – заодно и порасспросить его об исчезнувших. Совместить, так сказать, приятное с полезным.
– А потом… пока особых планов нет. Кажется.
– А давайте вместе сходим куда-нибудь? Вот я сегодня вечером совершенно свободен, в отличие от иных товарищей, обремененных женами и младенцами.
И Шурик победно покосился на Тимура.
– Что ж… – Алиса сделала вид, что задумалась. – Почему бы и нет? Уговорили.
А про себя злорадно подумала: «Вот так тебе и надо, Глеб – и не воображай, что я буду с готовностью подстраиваться под твой, расписанный на неделю вперед режим!»
XIII
Июль 2015-го года
Нет ничего лучше послеобеденной беседы.
– Где будем ужинать?
В гусарском мундире Шурик смотрелся гораздо круче, чем в джинсах и рубашке. Импозантнее, что ли, мужественнее?
– Давай так: я не люблю ни пафосные кабаки, ни дешёвые гастритники, но есть, тем не менее, хочу очень.
«А вот Глеб очень любит пафосные рестораны, – подумалось вдруг Алисе, – и не потому что там какая-то особенная кухня, а потому что «статусные».
– Я знаю неподалёку одно прикольное местечко, – задумчиво протянул Шурик, – но там своеобразная музыка.
– Своеобразная – это как? Надеюсь, не авторская песня? Или шансон? Бр-р-р..
– Ещё хуже, – почему-то рассмеялся Шурик, – рискнешь?
– Учти, если мне не понравится – встану и уйду, и неловко мне не будет.
– Да не вопрос!
– Тогда договорились. Веди!
Кафе «Керубино»… Тут что, поклонники Бомарше собираются?
Интерьер, и правда, своеобразен: эдакое смешение эстетики комедии дель-Арто и стимпанка. Публика достаточно пёстрая. Масса небольших зальчиков, лесенок, переходов, в нишах которых пристроены столики на двоих. В одном из зальчиков – действующая выставка какого-то фотографа.
– Ого, вот это я понимаю, постмодернизм! – воскликнула Алиса, указывая на экспозицию.
– А у тебя выставки бывают? – поинтересовался Шурик, учтиво отодвигая стул.
– Пока училась, несколько раз были, а сейчас некогда этим заниматься. К тому же, далеко не всегда работа фотографа – творчество.
– Как сегодня, например?
– Сегодня? Ну, может быть пара фотографий чего-нибудь да стоят, – я имею в виду не вас, а композицию и прочую специфику. Как фотки для кастинга нормально, как самостоятельные произведения фотохудожника – скорее нет, чем да. Сегодня у меня «день ремесленника», а не «день художника».
Внизу заиграла музыка. Скрипки! Играют что-то современное, но на старинных инструментах. Точно, постмодернизм и есть, она не ошиблась.
А Глебу нравятся песни про любовь. И чтобы шоу, подтанцовка, чтобы кабаре и попса…
– Ты художник? – вдруг спросила девушка.
– Нет, что ты! Я – айтишник. Программист, не админ какой-нибудь.
– А я думала, что все айтишники сутулые, бородатые, носят очки и едят только пиццу. – Алиса «включила блондинку».
– У нас есть и такие. – усмехнулся Шурик, – У них ещё и пузо растет. Спасибо верховой езде и вообще реконструкции, не дает расслабляться и зарастать бородой.
