– Ужинать будешь, путешественник? – усмехнулась Наташа.
– Да я бы не отказался.
– Разносолов не обещаю. И горячего тоже.
Готовить она не любила. Зато в холодильнике у нее водились дефициты – колбаска сырокопченая, сыр голландский, икра черная и красная. А бутербродики она лепить умела.
– Как насчет по пять капель? – спросила она и вытащила из холодильника бутылку «Большого приза».
– Спрашиваешь, – блаженно улыбнулся Зиновий.
Сейчас разогреются коньячком, а потом в постель. Скорей бы!
Они выпили по рюмке, закусили бутербродами. Еще по рюмке...
– Что за нездоровый блеск в твоих глазах? – жеманно спросила Наташа. – Что-то ты задумал, негодник!
– Задумал...
– Тогда пошли!
Она поднялась с места, расстегивая халат. Взяла его за руку и повела в комнату, где уже был расправлен и застелен диван.
– Какой же ты у меня! – прошептала она, закрывая в его объятиях глаза.
– Только у тебя...
Он понимал, что Наташа ценит его за неуемную страсть. И больше всего на свете боялся оплошать с ней в постели. Боялся, а потому с ужасом осознавал, что сегодня может произойти осечка. Желание стояло крепко, но глаза закрывались сами по себе. Очень хотелось спать. Он боялся, что может заснуть в процессе...
– Еще! Еще! – требовала Наташа.
Он старался, усиливал натиск. Но чувствовал, что скоро заснет прямо на ней. А может, все-таки сумеет пересилить себя? Может, закончит начатое?..
Проснулся Зиновий от болезненного удара по голой пятке. Встрепенулся, открыл глаза и увидел перед собой человека в милицейской форме.
– Ты что делаешь? – возмущенно спросил он.
И вдруг обнаружил, что лежит на диване с руками, скованными наручниками. В комнате ясно от утреннего света, но в голове – ночные потемки. Кумпол раскалывается от боли, во рту – пустыня Сахара. А ведь вчера они с Наташей выпили совсем чуть-чуть. И где же, черт возьми, Наташа? Почему менты хозяйничают в ее квартире?
– Не «ты», а «вы»! – рявкнул на него парень в форме. – Человека ты убил?
– Какого человека? – холодея от ужасного предчувствия, спросил он.
– Который на кухне лежит.
– Никого я не убивал. А где Наташа?
– Какая Наташа?
– Ну, она здесь живет.
– Нет здесь никакой Наташи. Мужчина есть мертвый, а Наташи никакой нет. Ты его убил?
– Не знаю ничего. Я спать вчера лег. О ком вы говорите?
Зиновий попытался встать с дивана, но резкая команда «Лежать!» охладила его пыл.
– Лежи, – чуть более мягко повторил милиционер. – А то натопчешь там. Сейчас бригада подъедет, самого топтать будут.
Оперативно-следственная бригада не заставила себя долго ждать. Следователь, оперативники, эксперты. Зиновия сразу взяли в оборот. Позволили ему одеться, провели на кухню, посреди которой в луже крови лежал обнаженный по пояс покойник. Перевернутые стулья, сдвинутый с места стол со следами вчерашнего пиршества. Чертовщина какая-то...
– Ты его застрелил? – грубо спросил оперативник с хищным, как у волка, взглядом.
– Застрелил? – ошарашенно пробормотал Зиновий.
– Да, из пистолета.
– Из какого пистолета?
– Из этого.
Ему показали пистолет, упакованный в целлофановый пакет. И указали на огнестрельную рану на груди покойного.
Над трупом склонился мужчина в белом халате. Зиновия отвели в комнату, посадили в кресло. Оперативник навис над ним и надавил волчьим взглядом.
– Ну что, колоться будем?
– Я не убивал...
– А кто это сделал?
– Не знаю...
Зиновий не видел, кто подошел к оперативнику. Зато услышал голос.
