– Как быстро меня понизили с любовницы до служанки… – Когда палец Габора скользнул по ее губам и надавил, побуждая впустить в рот, она слегка прихватила кончик зубами и тут же отпустила. – Так слуги тоже делают?
Влажным пальцем он снова провел по ее губам:
– Слуги делают все, что я прикажу. Они стремятся угодить своему хозяину.
– Наверное, им приходится несладко. Ведь их хозяин такой привередливый. – Олеся коснулась кончиком языка шершавой и чуточку солоноватой кожи.
Ладони Габора легли на ее обтянутую мягкой кожей брюк попку. Пальцы впились в упругую плоть. От этой грубоватой и такой примитивной ласки внизу живота завязался тугой болезненный узел.
– Да. – Голос Габора снова охрип. – У их хозяина особые запросы. И им нужно сильно стараться, чтобы их удовлетворить.
Олеся отступила, вырываясь из плена его рук. Наверное, Габор не ожидал, что она отойдет, поэтому легко ее отпустил.
– Что ж… Я за вас спокойна, господарь: целый штат слуг сможет удовлетворить любой из ваших капризов.
– Я вижу, ты не знаешь, зачем тебе нужен язык… – Габор убрал с ее лица выбившуюся прядку. – Придется объяснить. А потом наказать… за дерзость.
Олесю охватило невиданное прежде возбуждение. Их перепалка, наполовину шуточная, наполовину серьезная, была словно огнем, поджигающим ее тело и душу. Она уже не желала никуда ехать. И бессонной ночи как будто не было. Хотелось затеряться в этом человеке. Пропасть в нем и его ласках. В его страсти и теплоте тела. В его душе. Он сказал, что она принадлежит ей?
Но Олеся пока не чувствовала себя способной разгадать и понять таинственного господаря. Он по-прежнему был самым непонятным человеком, которого она когда-либо встречала. Загадочным. С ворохом секретов, которых хватит на сотню жизней.
– Господарю нравится наказывать? – Во рту пересохло, и Олеся с трудом шевелила языком.
– Да. Очень нравится. Для этих целей у меня есть особое подземелье. И цепи… Ты ведь к ним неравнодушна, если я правильно помню?..
Габор улыбнулся. Но не по-доброму. Опасная коварная улыбка, от которой стало и страшно, и нестерпимо горячо. Он помнил ее слова перед поездкой в деревню.
Олеся поняла, что оказалась в ловушке, в которую сама же себя и загнала. С Габором было так легко забыть про все запреты и стыд. Она легко могла откинуть стеснение, превращаясь в одержимую этим мужчиной нимфоманку. Но ей было необходимо еще кое-что: его сердце и душа. Как понять, что вчерашние слова – не просто красивые фразы, а правда?
– Да, цепи – моя слабость. – Олеся облизнула губы.
Взгляд Габора, тягучий и томный, остановился на них.
– Нам пора отправляться.
Вот и все. Все?! Олеся тяжело дышала, пытаясь сдержать разочарование и рвущий душу крик. Габор еще ниже надвинул капюшон ей на глаза, проверил свое оружие и направился к двери.
– Учти: хоть одно слово, сказанное без моего разрешения, и ты останешься здесь. Для всех – ты мой слуга, который будет сопровождать меня в поездке в деревню.
Олеся кивнула:
– Я все поняла. Понял. – Она постаралась говорить тише и ниже.
Что ж за мальчика-слугу может и сойдет.
Габор как-то странно взглянул на нее, вновь сжав губы в узкую линию. На лбу проступила длинная глубокая морщина. Кажется, он на что-то злился, но Олеся никак не могла понять, на что именно.
Он покачал головой и отвернулся.
– Следуй за мной.
– Слушаюсь, господарь.
– Молчи-и-и…
Олеся послушно захлопнула рот, понимая, что сейчас не лучшее время для споров. Интуитивно она чувствовала, что Габор злится, вот только не понимала, на что именно.
