Посвятив себя врачеванию - страница 21

«А Рерих вычислил эти краски, он же…» – мелькнула догадка.

«Давай, шевели ногами, – прервал его Росинант, – и поскорей». Айболит встретился взглядом с Марго. Она уже ждала, загадочно улыбаясь.

«Добрый день, Марго, вы прекрасно выглядите». – «Спасибо, Доктор».

Посвящается Горину, Лёне, Праведнику.

Они сидели втроём на этой узенькой скамеечке у двойной могилы, где и были захоронены тела Забияки и Пана Потоцкого, и крутили в руках пустые стаканы, не имея возможности помянуть: Ашот – потому что вёл машину, Бельмондо и Айболит – потому что обоим надо было выходить на смену. Эта история уже насчитывала восемь лет с тех пор, как Айболит принёс с вершины пика 7495 камни для возложения на могилы четверых – Шахини, Ткача, Забияки и пана Потоцкого, и медлить далее было невозможно, потому что уже исполнилось десять лет со дня той катастрофы, и в конце концов нужно было это завершить им самим. Они решили обойтись без посторонних и без торжественной обстановки. Это были их товарищи и их дело. Ашот вызвался ехать немедленно, освободившись на весь день, Бельмондо опять изобрёл какой-то новый клей и клялся, что он вечный, Айболит принёс мешочек из-под колышков, в котором хранились эти камни. Разрешение семей было Бельмондо получено, хотя никто из родни не явился и не было никого, кроме них самих, радовало также, что воронья из общественных организаций тоже не будет. Айболит вытащил из мешочка два камня с детский кулак каждый, Бельмондо их приклеил к надгробию, Ашот спросил их ещё раз, будут ли они пить, сунул бутылку в карман и пошёл прогревать мотор.

На обратном пути Ашот нервничал, был чёрным и страшным, и вообще плохо владел собой и на вопрос Айболита, что с ним, что-то пробубнил об идиотских вопросах, некстати заданных, а потом спросил, имеет ли Айболит понятие о том, кто кому должен закрывать глаза – ученики своему тренеру или тренер своим ученикам, резко бросил машину на обочину, остановил, открыл бутылку, поднёс к губам, раздумал, вновь закупорил и поехал спокойнее.

Из всех четверых, пожалуй, Забияка был самым проблемным. Выходец из альпинистской семьи, будучи самым младшим и забалованным, он влезал по малейшему поводу в самый бескомпромиссный конфликт, сварливо отстаивая свою точку зрения, зачастую получая сдачу, и с избытком.

В экспедициях Забияка вечно жаловался на боли в пояснице, в колене и ещё в массе мест, где только было возможным сделать прогревание или массаж. И Забияка, и Айболит, оба довольно долго продолжали играть в больного и доктора, и Забияка однажды спросил Айболита, почему тот идёт на поводу. Айболит недолго думая обозвал его большим ребёнком, и на том прения сторон навсегда прекратились.

Положительными сторонами Забияки были его невероятная выносливость и способность быстро выбрать наиболее правильное решение, а в критической ситуации вся сварливость и нетерпимость слетали с этого юного дарования, как осенняя листва с дерева, обнажая редкое самообладание и ум.

…В первый же день прохождения стены у команды улетел рюкзак с рацией, и с той поры связь с ними была только визуальной. Они поднялись на вершину уже к исходу шестого дня, и Гусь с Мулюком, поднявшись на сопредельный пик, перекрикивались с ними. Их последние слова были: «Устали очень», потом они начали спускаться и не пришли…

Их истерзанные и перекрученные тела нашли вжатыми в скальный кулуар и перепутанными верёвкой, которой они были связаны ещё при жизни, а когда руки Забияки были развёрнуты, все увидели, что пальцы на обоих ладонях его были стёрты до костей и сухожилия были стёрты тоже…