– Да отомри ты уже, бедовая, – меня дергают сбоку и тащат точно тряпичную куклу.
Мою ладонь обхватывает чья-то теплая крупная рука, и я разжимаю кулак, позволяя переплестись нашим пальцам.
Полное тотальное доверие моего тела, которое сейчас хочет спастись, в отличие от пустой головы.
– Шевели ногами, – ругается так приятно, что я готова слушать этот голос вечно. – Давай сюда, – он тянет меня за руку, и я вижу его аккуратно-оформленный затылок такой, который получается только в профессиональных мужских салонах. Полы его темного пиджака развиваются в стороны, потому что мой то ли спаситель, то ли похититель прибавил скорость.
Теперь мы бежим по какому-то переулку, и я начинаю вот только сейчас ощущать, как адреналин наполняет не только мою кровь, но и легкие, заставляя их сильнее качать воздух.
Я дышу надрывно и часто, а мой спутник даже не запыхался.
Мой рот растягивается в улыбке.
Мне больше не страшно.
Мне… весело!
Мне, черт возьми, смешно и весело!
И я больше не могу сдерживаться. И начинаю громко смеяться.
Я бегу и смеюсь, когда вижу легкий поворот головы человека в костюме.
– Сумасшедшая, – качнув головой, мой спутник чуть замедляет бег. Отпускает мою руку и бьет себя по карманам.
Он ищет ключи. Я это понимаю, потому что мы остановились около машины под запрещающим знаком парковки. Но такой машине и разрешение не нужно. Всем своим видом она демонстрирует, что «я паркуюсь, где хочу».
Кто ты такой, черт возьми?
Рассматриваю его спину, крупные плечи и понимаю, что он – не мальчик, а взрослый мужчина, которого я точно не знаю.
И ты собираешься сесть в машину к неизвестному мужику, Сурикова?
Щелкает сигналка, и человек в костюме медленно оборачивается.
– Ну привет, бунтарка, – усмехаются его карие, слегка сощуренные глаза.
– Здравствуйте, – по слогам проговариваю я, спотыкаясь о лицо, которое все-таки знаю.
Не могу похвастаться отличной зрительной памятью, но его лицо я запомнила.
Человек, который лишил в прошлую пятницу нас заработка, и которого я благополучно обозвала старым козлом, сейчас стоит передо мной и сверлит таким взглядом, от которого хочется прикрыть свои разодранные коленки. Стоя перед ним, я чувствую себя раздетой и уязвимой. Но я не покажу, что он имеет какое-то влияние на меня, поэтому вздергиваю подбородок и воинственно складываю руки на груди.
Я, надеюсь, он не ждет слов благодарности или извинений, и я не позволю ему чувствовать себя долбанным героем, потому что я не просила меня спасать.
– Я так понимаю, ты узнала старого жлоба, поэтому знакомиться не имеет смысла, – кивает на автомобиль. – Садись давай.
В смысле?
Он специально меня нашел, чтобы отомстить за козла?
«Сурикова, ты находишь приключения под каждым столбом! Беги!», – кричит та часть моего головного мозга, которая отвечает за чувство самосохранения.
А я думала, у меня ее нет.
– Вы что, маньяк? Следили за мной, а сейчас повезете в лес, чтобы убить и закопать? – делаю шаг назад, и моя воинственность уже не выглядит настолько впечатляюще даже для меня.
– Неплохо, – задумчиво чешет бровь, – я похож на маньяка?
– Ни у одного маньяка не написано на лице, что он – маньяк.
– Определенно, – одобрительно кивает, складывая руку под подбородком, будто собирается слушать поучительную лекцию в моем исполнении.
– Вот поэтому я с вами никуда не поеду.
– Весьма похвально, – хвалит, а я разглядываю, как его пиджак натягивается в плечах. Мои глаза то и дело съезжают с его гладковыбритого лица на широкие мужские крепкие плечи. Почему-то именно эта часть его тела особо привлекает мое внимание. – Значит, есть надежда на то, что в твоей голове есть зачатки разума. Но спешу тебя огорчить, я не маньяк и собираюсь просто отвезти тебя домой.
