Ну и, собственно, отец группы – мой Матвей Свирский: хороший вокалист, но поступивший почему–то на инструментальщика, хотя как гитарист, если честно, он такой себе.
И я ему об этом говорила.
– Моя доля, сдачи не надо, – абориген бросает на стол купюры и прищурено смотрит на меня. – Мы отдыхать.
Сева встает одновременно со своей мерзко хихикающей подружкой и протискивается между сидящими.
От радости, что эта наркушная сволочь сваливает, – расползаюсь в довольной улыбке, и пусть он это видит.
– Погоди, Ветер, провожу, – Матвей убирает руку с моей коленки и прислоняется очень близко к уху, – не скучай, детка, я быстро.
Ненавижу эти его «малышки», «детки», «киски».
Обвожу взглядом каждого сидящего за нашим столиком: Илья откровенно обменивается слюнявыми бактериями со своей девушкой, Берг тискает какую-то девчонку, извивающуюся на его коленках, а Боря, как обычно, что-то чекает в своем телефоне.
А мне скучно.
Я не могу сидеть на месте и вечно ищу проблем на свою задницу.
Так говорит Матвей.
Подвигаюсь ближе к Боре и заглядываю в его телефон.
– Что делаешь? – кладу голову ему на плечо и пытаюсь рассмотреть мерцающий экран.
Стробоскопы ослепляют и проходятся по мне лазерными лучами. Неприятно.
– Ммм? – не отрываясь от телефона, спрашивает друг.
– Дай мне, – пытаюсь вырвать из рук Бори телефон, но он ловко увиливает от меня.
– Отвали, у меня важная катка*, – отворачивается и прячет руки с телефоном под столом.
– Ну Бооорь, – ною я, – мне скучно. Пойдем танцевать?! – толкаю кулаком друга в плечо.
– Блть! – ругается Боря и поворачивается ко мне. – Просрал из-за тебя.
Победно улыбаюсь!
–Танцевать, Боря! – вскакиваю с диванчика и тяну друга в самую кофейную гущу.
На танцполе не протолкнуться.
Мы здесь все, как селедки в банке с душком: потные, вонючие, мокрые и слизкие.
Но это совершенно не мешает нам с Борей зажечь!
Наши танцы – гибрид из моих профессиональных классических па и Бориного мужского стриптиза из какого-нибудь малоизвестного пригорода.
Но выглядим мы всегда шикарно!
Сельский Бурлеск на гастролях!
Тремся с Борей попами, а руки друга незатейливо проходятся по моей груди. Такое я могу себе позволить только с ним. Потому что мой парень – ревнивый собственник и мне ни раз от него прилетало за такие откровенные танцы. Мне кажется, Матвей ревнует меня даже к балетному станку.
А вот Боря имеет статус «неприкосновенности», потому что все в группе считают, что Бориска – гей.
Если честно, я бы хотела, чтобы так оно и было, уж больно нравятся мне наши с ним жаркие танцы!
Потому что танец – моя жизнь. Я не представляю себя настолько наполненной и цельной в чем-то другом, только в танце. Танец добавляет в мою жизнь новые ощущения, спрятанные глубоко внутри, дает возможность стать кем-то иным, свободным.
Танец – это моя душевная музыка, а каждое движение – его нота. Любой танец звучит по-разному, с присущей только ему громкостью, ритмичностью, тональностью и ладом. Танец – мой наркотик, и подсела я на него давно, еще в детстве.
– Нравится жопой крутить, да, киска? – дергаюсь, когда мою талию обхватывают руки Матвея. – Свободен, – нахально кивает Борису и прижимает меня к себе теснее.
– Ты чего, Мот? – отшатывается Боря и непонимающе смотрит на парня.
– Мне просто не нравится, как танцует моя женщина.
– Если тебе не нравится, как танцует твоя женщина, возможно, эта женщина не твоя? – продолжает Боря, а у меня опускается челюсть, как у скелета из кабинета биологии.
