Я невольно улыбнулась прозаичности жизни и перевела ожидающий взгляд на еще одну коллегу, преподавателя зарубежной литературы Гертруду Кузьминичну, которая будто и не замечала нас всех с самого прихода.
«Боже, и кто назвал эту бедную женщину таким именем?»
— А по-моему, этот новый год будет таким же, как и все предыдущие,— откликнулась она тихим, каким-то бесцветным голосом.
Утомленно сомкнув веки, Гертруда Кузьминична откинулась на спинку кресла и ровно задышала, как если бы пыталась сдержать слезы. Ей было уже пятьдесят восемь. Она жила совсем одна где-то на краю города в коммуналке.
Я почувствовала знакомые нотки одиночества и представила, как было холодно и тоскливо в ее доме. И даже ее питомцы, красовавшиеся в рамке на рабочем столе — кошка Мелена и кобель Дионис — не могли дать ей того тепла и радости от жизни, в которых она так нуждалась. Я посочувствовала ей, отбрасывая леденящие мысли о том, что вижу перед собой свое будущее… Только вот питомцев я тоже завести не могла… Но подумала о том, что обязательно навещу коллегу первого января с корзинкой пушистых сдобных булок, ее любимых, французских.
Пауза затянулась. Когда все обернулись в молчаливом ожидании моего ответа, у меня засосало под ложечкой: не хотелось даже мысленно касаться представлений на эту тему. Я буду с родными. Все мы будем радоваться новым блюдам на столе, смотреть новогодние телепередачи, вспоминать прошлое… А под радостной оболочкой меня будет снедать тоска.
Я знала, чем закончится новогодняя ночь. Тем же, чем и всегда: крахом надежд. Только в этот раз все ощущения будут сильнее в несколько раз. Ведь последний полученный урок на тему «Любовь и мужчины в жизни Киры Балагоевой», который дал окончательное представление о безнадежности моего бытия, незабываем, особенно при «безобидных» напоминаниях мамы. Сомнений в этом нет.
— Этот новый год будет особенным!— произнесла несколько громче, чем хотелось.— Все будет иначе! Абсолютно!
Не знаю, кого я убеждала больше: себя или коллег, которым, по сути, было глубоко все равно что и у кого изменится в следующем году. Наверное, просто хотелось казаться более счастливой.
— Как загадочно!— отметила Гертруда Кузьминична, приоткрыв глаза.
— У тебя что-то намечается?!— хитро прищурившись, воскликнула Ася.— Вот эти тюльпаны… Ты что-то скрываешь? Ты же нам потом расскажешь?
Веселый смех Аси наполнил кабинет. Вот уж, у кого вместо мозгов были одни «позитивно заряженные ионы»!
— Конечно, Асенька!— притворно оптимистично улыбнулась я и так же озорно крутнулась вокруг оси в своем кресле.— Ася, я сегодня уйду пораньше. Сразу после трех пар. Если будет искать декан, скажешь, что я на дополнительных занятиях в другом корпусе.
— Хорошо, Кирочка. Я прикрою.
— Отлично! Всем плодотворного дня…
И, прежде чем выйти из кабинета, я оглянулась на окно перед своим столом.
— И, Асенька, можешь забрать королевские голубые тюльпаны себе.
Восторженные восклицания и благодарности дослушивать не стала и отправилась на первую пару.
«Чаю мне так и не дали выпить!»
5. Глава 5. Крысиные бега
На последнем занятии один из студентов в очень некорректной форме высмеял мой литературный анализ произведений братьев Стругацких. И ведь понимала, что сделал он это, скорее, из-за вредности, чем из идейных соображений, но меня задело. Я впервые поставила студента на место в грубой форме с изрядной долей сарказма и выказала пренебрежение к его человеческой сущности. Остальная группа была в недоумении. Юноша прикусил язык и уже вряд ли когда-нибудь осмелится мне противостоять.
