Тёмные волосы аккуратно уложены набок. Лицо вытянутое. Уставшее. За время полёта он побледнел. Глаза карие. Он был одет в тёмно-синий костюм необычного покроя. Местная мода. Это было похоже на классический фрак, за тем исключением, что его надели задом наперёд. Пуговицы были так же спереди, но фалды треугольной формы лежали на его ногах спереди и доходили до середины бедра. Не то чтобы неудобно. Скорее непривычно.
Лифт остановился с лёгким звуковым сигналом.
Чарльз быстро натянул свою лучшую улыбку, оголяя ряд белоснежных зубов. Нет, по-дурацки. Вернулся в исходное положение. Немного приподнял левую бровь, вытянул уголки рта и чуть-чуть наклонил голову вперёд. Тоже не годится. Никто не любит подхалимов. Вернулся в исходное положение. Сделал серьёзное лицо, расправил плечи, поднял подбородок. Подойдёт. Сейчас нет сил искать что-то лучшее. Пускай будет сухо и официально.
Со вторым звуковым сигналом двери открылись, разделяя Чарльза надвое.
Вопреки ожиданиям Чарльз оказался в просторном помещении.
Красный ковёр тянулся через огромное помещение к широкому прозрачному столу. Холодные металлические стены были инкрустированы широкими панелями из тёмного дерева.
За столом стоял человек в костюме, похожем на костюм Чарльза. За ним сквозь огромные окна в пол открывался панорамный вид на город. Город, в котором Чарльз не знал ни единой души.
Он сделал один большой шаг вперёд. Поняв, что его руки просто висят и он, наверное, похож на марширующего солдата, он поспешно сложил их за спину. Естественно, человек за столом видел этот маневр и улыбнулся в ответ.
За спиной Чарльз услышал очередной звуковой сигнал и почувствовал, как неслышно закрываются двери кабины лифта.
«К чему это представление?» – подумал Чарльз.
Заиграла лёгкая торжественная музыка.
Напрягшись глубоко внутри и испытывая сильнейший приступ тошноты, вызванный тревогой, Чарльз, стараясь выглядеть наиболее естественно и натянув свою самую обаятельную улыбку, прошёл к человечку за большим прозрачным столом.
Мужчина за столом был немолод. Среднего роста. Обычная стрижка. Ничего особенного. После встреч с такими людьми вы никогда не сможете вспомнить их лицо.
«Какое лицо у этого мэра?» – подумал Чарльз.
– Чарльз Роланд! Разрешите от лица всех граждан нашей славной колонии приветствовать вас! Мы несказанно рады оказанному нам вниманию и…
Чарльз не слушал. Голос такой же, как и всё остальное, – обычный, если говорить точнее – никакой. Типичные слова и знакомые обороты. Ничего нового он не услышит. Сейчас нужно просто ждать. Как в детстве.
– …дальнейшее сотрудничество, – вытянулся мэр, натягивая свои одежды на небольшом выпирающем животе, показывая видом, что закончил приветственную речь.
Вероятно, мэр ожидал ответных слов, но Чарльз почему-то растерялся и отлип, только когда мэр склонился в небольшом поклоне.
Чарльз поспешил сделать то же самое, обращая внимание на угол и продолжительность наклона.
– Ах, Чарли! – мэр выпрямился и улыбаясь хлопнул в ладоши, – ты не представляешь, как я рад, что ты в порядке!
Мэр обошёл стол и, схватив его руку, начал трясти.
– Когда я услышал об этом ужасе на станции, я бросил все силы на оказание необходимой помощи людям. Но ты же понимаешь, что я лично не мог же переживать в первую очередь о твоём благополучии.
Он продолжал дружелюбно трясти его руку, откровенно заглядывая в глаза.
Такая перемена с официальной на товарищескую заставила Чарльза чувствовать себя ещё более неловко и начинала раздражать.
