– Мы сделали все, что могли, Уотсон, а теперь займем наблюдательный пост, который я подготовил, – заявил он.
Еще немного пройдя по переулку, он постучал в дверь. Вскоре она открылась, обдав нас запахом прелой рогожи и известкового раствора. Холмс поблагодарил отворившего нам старика и начал подниматься по узкой лестнице. Достигнув верхней площадки, мы вошли в маленькую комнату. Из окна ее был виден только что покинутый нами переулок.
– Мы будем ждать здесь, – сказал мой друг. – Я заступлю в дозор первым, а вы потом меня смените. Мы будем наблюдать вон за тем сараем. В нем я оставил полуразложившегося барашка, которого приобрел у Смитфилда – увы, не без трудностей. Как вы видите, дверь приоткрыта. Я сменил петли на особые, так что теперь дверь захлопывается сама собой под тяжестью собственного веса. Черная нитка, привязанная к туше, держит дверь открытой. Если нитка порвется, дверь захлопнется. Но не стоит рассчитывать на то, что ловушка надолго удержит крысу. Зверь такой силы, несомненно, быстро сломает или прогрызет непрочную преграду.
Холмс умолк и занял свой пост у окна. Через час, когда он почувствовал, что его внимание ослабевает, мы поменялись местами. Около одиннадцати, после того как я в четвертый раз заступил на дежурство, мне показалось, будто кто-то крадется во мраке. Я пригляделся, но ничего не увидел, а затем вдруг услышал, как захлопнулась дверь сарая. И сразу же раздался звук удара, что-то тяжелое бросилось на дверь, громко и яростно заскребли дерево длинные когти.
– Бежим, Уотсон! – крикнул мой друг.
Мы сбежали по лестнице, выскочили за дверь и со всех ног помчались по переулку к сараю. Там я, к своему ужасу, обнаружил, что одна из досок двери уже поддается под непрерывными ударами.
– Возьмите это! – заорал Холмс, в руках которого оказалась рыболовная сеть, и бросил мне один конец. Я едва успел его схватить, когда мой друг положил руку на задвижку и закричал: – Теперь держитесь!
Как только тусклый ночной свет проник внутрь сарая, я услышал цокот когтей – животное ринулось на улицу. Оно с такой силой врезалось в сеть, что я свалился с ног. Однако сеть я не выпустил, а изо всех сил вцепился в нее и тянул к себе. Холмс обежал вокруг крысы, крепко опутывая ее сетью.
– Попалась! – ликовал мой друг. – Я как никогда у вас в долгу за бесценную помощь. Какой уникальный, какой превосходный экземпляр!
Он с восторгом смотрел на крысу, которая не могла высвободиться, но тем не менее все еще яростно боролась. В свою очередь я не отрывал от нее глаз, преисполненный ужаса. Эта темно-серая зверюга действительно достигала четырех футов в длину. Ее взгляд встретился с моим, и, пожалуй, я никогда не видел, чтобы чьи-то глаза выражали столько бессмысленной ярости. Большие желтые резцы были обнажены, длинные когти высовывались сквозь сеть в бессильном стремлении добраться до нас.
– Еще одно, последнее усилие, Уотсон, и мы сможем отдохнуть, – пообещал Холмс. Он завернул в сарай и сразу же возвратился с большой и прочной клеткой. – Мне ее сегодня сколотил местный плотник, – пояснил он. – Что хорошо в Ист-Энде, мастера всегда под рукой. На Бейкер-стрит мне потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы все организовать.
Следуя его указаниям, я взялся за свободный конец сети с одной стороны, он ухватил его с другой. Подняв сеть, мы посадили крысу в клетку. Я, признаться, испытал немалое облегчение, когда увидел, как Холмс надежно ее запирает.
