Недавно она приобрела круда, который не был связан с ней ни родственными, ни дружескими связями. Это считалось достаточно опасным, заводить круда, который является посторонним. Вроде как близкие к тебе круды во время поломок ещё могут удержаться от нападения на хозяина из-за прошлых эмоциональных связей.
Соседка порой говорила: «Дрезден напросишься ты на неприятности, и права была твоя мама, когда вытаскивала тебя из очередной заварушки, приговаривая, что ты в самом скучном месте найдёшь себе приключений на свою голову».
Дрезден, родители рассказывали, что её бабушка и дедушка познакомились в одноименном городе, а родителям так понравилось звучание этого имени, что они не раздумывая выбрали его для своей дочери.
Она скучала по своей матери, она скучала и по отцу. Но Дрезден утешала себя тем, что её родители не стали жертвами вируса, и она ещё может уговорить их на переезд в Край.
Подойдя к железной двери с цифрами 49, Дрезден неуверенно переступила с одной ноги на другую. Доверенного лица было не видно, как же тогда ей передать эти документы? Если их не передать вовремя, то она может схлопотать от начальства. Дрезден медленно поднесла свой кулачок к двери и тихо постучала. Только сейчас она заметила, что из-за двери не слышно чьих-либо голосов.
«Странно. Может, они ещё не начали?» – но как только Дрезден успела об этом подумать, дверь с явным приложенным усилием открылась, и появился господин Доусон, её начальник.
– Вы принесли бумаги?
Немного опешив, и не успев прийти в себя, Дрезден лишь молча протянула собранные документы. Господин Доусон просмотрел каждый, проверив всё ли на месте. Ему приходилось часто отвлекаться и поправлять очки, которые так и норовили соскользнуть с его носа на пол.
– Хорошо, на сегодня всё. Вы можете идти домой.
Мистер Доусон закрыл дверь. Постояв немного, и пытаясь уловить всё же чьи-то голоса, безуспешно, Дрезден отправилась в свой кабинет, собрала вещи, и отправилась домой.
– Кто это был?
– Всего лишь секретарь, занесла оставшийся материал.
– Я думал, она должна была его передать доверенному лицу.
– Я его отпустил, нам не нужно, чтобы сегодня крутилось много людей в офисе.
– Поэтому я и предлагал провести это собрание в Заведении! Там кроме наших никого нет! И охрана всегда у ворот!
– Так-то оно так, но вот хотелось бы вам остаться там на ночь? И слушать скрежетание и крики лабораторных крыс? Не думаю.
Собеседник не нашёлся, что ответить господину Доусону. Никому бы не хотелось остаться ночевать в той конторе.
– Я думаю пора приступать. Нам слишком много нужно обсудить сегодня, а также нам всем хочется добраться домой до сигнала.
В кабинете было пять человек. Мистер Доусон был низок ростом, но его громогласный голос не позволял видеть в нём неравного вам. Его хотелось слушать и слышать. Мужчина, который нервно ёрзал на стуле и был собеседником Доусона, звали господин Клаудс. Вскоре ему была назначена пресс-конференция. Его маленькие глаза часто моргали. Дыхание было учащенным, со стрессом он привык справляться с помощью алкоголя, но сейчас это было под строжайшим запретом. Пятна пота на его рубашке становились всё больше, а сам Клаудс казался, что вот-вот исчезнет и растворится в воздухе, так сильно он пытался сделать своё тело меньше, чтобы хоть как-то почувствовать спокойствие.
Две женщины, которые сидели рядом были сестрами, их обеих звали госпожа Млость. Хотя может показаться, что данный факт, способен затруднить беседу, но сестры всегда знали, к кому обращаются или чья очередь отвечать. Их яркие зелёные глаза, казалось бы, всё фиксировали и записывали где-то внутри своих миленьких головок, пряча за длинными светлыми волосами. Их платья никогда не издавали звука при движении, также, как и их обувь. Иногда господин Доусон называл их бесшумными сестричками Млость. Именно они были ответственны за работу в лабораториях.
