Силы стремительно покидали Радара, и слабеющей рукой он навел пистолет на пса, который продолжал тащить его за палатку. В следующий момент пес отпустил ткань и умчался в сторону кустов, оставив разбитую стаю и жертву умирать. Так поступали псы, выжидая, когда добыча сдохнет сама, и добивали безопасную жертву. Радар перевалился на бок, кое-как поправил свою одежду и оглянулся. Псов не было. Он отполз к дереву, облокотился спиной и открыл рюкзак. Окровавленными трясущимися руками он достал ампулу с двумя зелеными полосками. Мутнеющим взглядом оценил ее густоватое содержимое и вогнал иглу в бедро уцелевшей ноги. Затем неуклюжими движениями рук и с помощью зубов он оторвал от палатки лоскуты и перевязал травмированные конечности. Все заняло несколько минут. Сознание стало покидать Радара. Он целился из пистолета в кусты и заросли, но никого не видел. Рука с пистолетом постепенно опустилась на перемотанное окровавленными тряпками бедро, и пистолет неуклюже повис на указательном пальце обмякшей руки. Взгляд утратил ясность и остекленел.
Перед взором Радара, где-то в его памяти, замельтешила картина из недалекого прошлого.
Глава 4. В том самом баре
Это и есть счастье, – думала Лилиан. –
Минута тишины перед тем, что тебя ждет.
Эрих Мария Ремарк. Жизнь взаймы
Бар полнился посетителями. Бродяги, смельчаки, сталкеры, дилеры и разные представители военизированных подразделений ютились по столикам, углам и закуткам помещения бара. Дверь то и дело раскрывалась, и в неё кто-то заходил, каждый раз на миг привлекая внимание завсегдатаев. Гул чуть притихал и становилось слышно, на каком месте сейчас проигрывается кассета из магнитофона, которую Бармен ставил по кругу. Мгновение спустя, если вошедший в бар не вызывал никакого интереса, гул возобновлялся, в котором можно было услышать продолжение басен, анекдотов, сплетен, рассказов, причитаний, претензий, жалоб и прочего.
Потрепанный и моложавый парнишка из зеленых сталкеров рассказывал, что встречается в зоне – ближе к глубине – одна опасная тварь:
– Короче, дело такое. По незнанию путают с собаками. Они же какие бывают? Дохлые, дырявые и мутные, а бывают крепкие, здоровые и с норовом. Во всех надо стрелять, и так их обычно валим, кто знает, – после этого он обвел беглым взглядом собеседников, сидящих за его столом, как бы заискивая солидарность в их реакции, и продолжил, – так вот эту махину можно принять за крупного пса. Ну а чё, он волосатый, крепкий, здоровый. Морда такая кривая стала, что там вообще не поймешь, шо с ним, с этим псом якобы. А то не пес! В том и дело. Один бывалый мне говорил, что это – вепрь. Ходят они поодиночке, и собаки их вообще обходят. Вепрь мутировал и стал расхаживать по зоне, как босс. Внешне он, конечно, напоминает псину, но очень здоровую, если присмотреться, … хотя мы не рассматривали его особо. Мой напарник сразу начал в него палить со страху. Потратил рожок из «калаша» и не угомонил. Тот будто ещё больше ускорился.
– А в голову если? – спросил дотошный и внимательный сосед, который пристально вслушивался в рассказы и смотрел куда-то вниз, в сторону, припоминая что-то.
– Не могу сказать точно, – немного отведя взгляд, ответил рассказчик, и дыхание его стало чуть колебаться, продолжая, – выдал он по нему все, что было, попал или не попал в голову… – глубоко вздохнув, подытожил, – приятель мой не вышел из зоны в тот день, и я по сей день не знаю, чем все закончилось.
