– А зачем пижаму-то украли? – вмешался полноватый милиционер, тоже слушавший рассказ.
– Так пижама – вещдок, – пояснил Максим на доступном языке.
– Ааа…, – понимающе протянул милиционер.
– Значит так, – констатировал начальник уголовного розыска, – Мы готовы начать расследование, готовы. Но нам для этого нужно указание прокуратуры. А она нам пока ничего подобного не приказывала. Но мы пришлем вам сегодня криминалистов. Пусть они снимут отпечатки чужих следов в квартире. А вы ещё раз напишите в прокуратуру, что в квартиру было осуществлено постороннее вторжение.
На минуту Алёне пришло в голову – а не нанять ли этого человека в качестве частного детектива, раз уж прокуратура не проявляет никакой активности. Но она отказалась от этой мысли. Проблема была не только в деньгах, а их не было, но и в том, что Алёна не знала, кому в этой ситуации можно доверять.
Криминалисты действительно пришли – два человека с каким-то чемоданчиком. «Отпечатков в квартире очень много, – сказали они, – чужие следы четко видно, и мы их снимем».
– Пора, наверное, уезжать домой, – сказала Алёна мужу, – Мы сделали пока всё, что могли.
Они отправили в Новосибирск оставшиеся картины отца, благо с Максимом это сделать было куда легче. Часть вещей из квартиры отдали Лене.
– Я отвезу это сестре в деревню, – сказала Лена, – там такая нищета, они будут рады.
Немножко расслабилась Алёна только в самолёте. Слава Богу, они летят домой. И там, по крайней мере, им ничего не угрожает. Но повышенная тревожность даже на минуту не отпускала её.
– У меня есть подозрение, – поделилась она с Максимом, как только самолёт набрал высоту и стало возможно разговаривать, – что парень, который приходил на поминки, я тебе о нем рассказывала, имеет какое-то отношение к смерти папы. Я почти уверена, что это так. Парень вёл себя очень странно. Вроде молодой и симпатичный, а взгляд какой-то застывший и неприятный. От него веял такой холод! Он долго не уходил, расспрашивал, зыркал по сторонам.
– Тебе надо было расспросить, кто он такой, где учится, – сказал Максим.
– Нужно было. Теперь я очень корю себя, что так не сделала. Однако всё было как в тумане. Я была расстроена из-за похорон.
– Он совсем ничего не говорил о себе?
Алёна напряглась и начала вспоминать. Лицо паренька отчетливо встало перед глазами. Пушистые ресницы и этот странный взгляд с расширенными зрачками, очень неприятный, от которого мороз по коже. Может, это были глаза убийцы? А может, убийц было несколько и этот парень один из них? Алёна злилась на себя из-за недогадливости, обычно она соображала очень быстро. Что же он говорил?
– Он меня просил подарить картину «Горы», – вспомнила Алёна, – сказал, что это для секции альпинизма. Я так поняла, что он посещает эту секцию. Но я это уже рассказывала.
– Он ещё и альпинист, – задумался Максим, – А ведь он мог залезть в квартиру отца через балкон. Но, возможно также, что убийцы зашли через дверь, подобрав заранее ключ, а дверь открыли специально, чтобы выветривался запах. Они ведь хотели впоследствии воспользоваться этой недвижимостью.
– Короче, получается этот парень учился в институте, посещал изостудию и секцию альпинизма. Явно бывал у папы дома. Мне кажется, его легко можно найти и допросить. Милиция это быстро могла бы сделать.
– Если прокуратура, наконец, соблаговолит заняться этим делом. Мне кажется, этот парень действовал не в одиночку. Если всё так, как мы предполагаем, а у нас пока только догадки, – продолжил рассуждать Максим. – Парень мог быть наводчиком. Он сам сообщил, что занимался в изостудии. А коллега твоего отца, Анфиса, рассказала, что Александр Васильевич несколько раз приглашал студентов к себе домой, показывал свою мастерскую. Демонстрировал репродукции и слайды картин великих мастеров. А у этого парня могли быть сообщники, например, в правоохранительных органах. Но это, конечно, только версия.
