Через некоторое время Алёна неожиданно проснулась, было ощущение, будто её кто-то разбудил. Женщине показалось, что уже глубокая ночь, но посмотрев на часы, она поняла, что нет ещё и 23 часов. Зловеще светил зеленоватый торшер, недобрым взглядом с противоположной стены смотрела Джоконда, как будто она знала какую-то ужасную тайну. Алёна почувствовала мороз по коже. Из-за необъяснимого страха она поняла, что уснуть уже не сможет. Решение пришло быстро и как бы само собой – нужно идти ночевать к сердобольной соседке, пока есть вероятность, что она ещё не спит.
Ругая себя последними словами, Алёна быстро засобиралась. «Не думала я, что ты такая трусиха, – говорила себе женщина, – Почему ты не можешь находиться в этой квартире? Ведь она же заперта на ключ, рядом, за стенкой, мирно спят соседи, за окном тихий район спокойного городка Брест. Тебе же, в принципе, ничего не угрожает! Но нет, ты идешь на ночь глядя напрягать совершенно посторонних людей, которые из вежливости пригласили тебя погостить».
Несмотря на острое недовольство собой, Алёна подскочила с тахты, быстренько оделась, взяла ключи и вышла на лестничную площадку. Через минуту она уже звонила в дверь соседней квартиры. Антонина Ивановна, так звали сердобольную женщину, к счастью, ещё не спала и смотрела телевизор. Соседка и её муж, высокий сутулый старик, встретили Алёну очень радушно.
Старушка предложила гостье переночевать в гостиной на диванчике. Пока бабушка стелила постель, к ним в гости заглянула ещё одна соседка, Марина, довольно молодая и симпатичная женщина из квартиры напротив. Она призналась, что наблюдала в глазок, как Алёна звонит в дверь к Антонине Ивановне, а поскольку просто умирает от любопытства, то не могла оставаться дома, так сказать, вдали от событий.
Алёна, почувствовав себя в безопасности, подумала, как сильно она всё-таки хочет спать. Для того ли она подорвалась посреди ночи и пришла к Антонине Ивановне, чтобы общаться со всеми соседями? А ведь завтра рано вставать, ехать в морг, потом на кладбище…
Но женщины не желали войти в положение Алёны. Они принялись наперебой расспрашивать гостью из далекой Сибири, а также что-то рассказывать про своего внезапно умершего соседа. Марина не преминула тут же сообщить, что Александр Васильевич обещал ей подарить какую-нибудь картину, да вот не успел, умер. «Ну, конечно, – подумала Алёна, – так я тебе и поверила. Теперь можно что угодно говорить. Папа никогда никому не дарил своих работ. А в последнее время он даже отказывался их продавать, так ему жалко было с ними расставаться. Он говорил, что ему картины, как дети, мне так на кафедре рассказывали».
– А какого числа умер Ваш папа? – спросила Антонина Ивановна.
– Как это – какого? – удивилась Алёна, – 19 февраля. У меня так написано в свидетельстве о смерти, мне его на кафедре отдали.
– А вот и нет, – торжествующе заявила пожилая соседка, – он умер гораздо раньше, числа 15 или 16.
– Кстати, это действительно так, – подтвердила Марина, – 19 февраля его тело обнаружили, вскрыв квартиру.
– Но ведь есть же заключение экспертизы, там чёрным по белому написано, – возмутилась Алёна.
– Наплевать на эту экспертизу! – нетерпеливо сказала Марина, – Я тебе говорю, всё было не так, как там написано.
«И чего они мне голову морочат, – с досадой подумала Алёна, – Я сегодня когда-нибудь лягу спать? Конечно, этим теткам хорошо, а в Сибири уже глубокая ночь, у нас же разница во времени 4 часа!».
