Камилла, вконец растерявшись от нового предложения своего любовника, только и смогла, что выдавить из себя короткое «да».
А Стивен, уже захваченный этой мыслью, действовал как автомат, неспособный понять смятение Камиллы.
– Три недели! Да, именно три недели, так будет хорошо!
Что он имел в виду? Она попыталась добиться от него объяснения:
– О каких трех неделях ты говоришь?
Стивен резко развернулся в своем кресле и устремил на Камиллу пронизывающий взгляд. Его лицо потемнело, он сжал зубы и сухо бросил:
– Я даю нам обоим три недели сроку. Вернее, не нам, а тебе. Обдумай всё как следует и через три недели скажи мне, что собираешься делать.
Глядя на этого человека, вдруг ставшего таким чужим, неузнаваемым, Камилла не смогла сдержать набежавшие слезы. Она была в полном отчаянии. Но Стивен не реагировал, словно не видел ее. Он по-прежнему сидел, она стояла перед ним. Но ни тот, ни другая не сделали попытки к сближению.
Наконец Камилла медленно направилась к выходу, но задержалась у двери и обвела взглядом магазин, словно хотела запечатлеть в памяти место, которое, может быть, никогда уже больше не увидит. Взявшись за дверную ручку, она чуть помедлила, ожидая хоть какого-то знака от Стивена. И тогда он встал и шагнул к ней. Она обернулась. Он коснулся ее лица, и Камилла бессознательно потерлась щекой о его пальцы, чтобы полнее ощутить запах его кожи.
Но он повторил свое предложение, прозвучавшее как ультиматум:
– Три недели! Я буду ждать твоего звонка.
И Стивен последним нежным движением вытер пальцем потеки туши под глазами Камиллы. Она схватила его руку и отбросила от своего лица. На секунду их пальцы переплелись. Как же ей хотелось, чтобы этот миг не кончался, – ведь он мог стать последним в их любви. Но Стивен отнял руку. Камилла открыла дверь, и та захлопнулась за ее спиной.
Переходя двор, она услышала голос Гавэна:
– Камилла, подождите!
Юноша подбежал к ней и испуганно посмотрел на ее залитое слезами лицо.
– Ох, простите, я не хотел…
Она подняла на него глаза, полные бесконечной скорби.
– Это вам… Тот пейзаж, который вам приглянулся.
И он протянул ей запакованную в плотную бумагу картину – океан и дюны.
– Спасибо… это очень мило с вашей стороны, я повешу ее у себя в кабинете, – пробормотала Камилла со слабой улыбкой.
– Благодарите не меня, а Стивена, это ведь он попросил меня преподнести ее вам.
Рука Камиллы на миг ослабла так, что она едва не выронила картину, но тотчас сжала ее сильней.
Камиллу неодолимо тянуло вернуться в магазин, к Стивену, но она сдержала себя. Только кивнула Гавэну на прощание и пошла своей дорогой.
Глава 3. Имею ли я право верить?
Любовь… может ли она уцелеть в серой рутине существования? Может ли довольствоваться привычкой, какой бы прекрасной та ни была? Имеет ли человек право на любовь, если взамен он способен подарить только усталость от прожитых лет?
Имею ли я право верить, что с нами никогда такого не случится?
Имею ли право думать, что наша любовь бессмертна? Ибо ты живешь в моем сердце, а я в твоем, и этого у нас никто не отнимет.
Что же мы сделали, чтобы так любить? Что же мы сделали, чтобы так страдать?
* * *
Несмотря на безотлагательное дело Дюронтена, Камилла не поехала в офис. Она долго бродила по улицам, не выбирая дороги, и наконец вышла к набережной Ситэ, вдоль которой тянулась длинная череда зеленых киосков букинистов. Облокотившись на парапет, она загляделась на Сену. Потом надела свои
