Почувствовав прилив сил, девушка перебралась на яблоню, по пути стряхнув несколько листьев и сухую веточку, и вскоре оказалась на земле.
Огонёк радостно подпрыгнул и припустил по тропинке, а Маричка побежала за ним – легко, не разбирая дороги, будто был белый день, а не густая звёздная темнота.
Наваждение спало в тот момент, когда её правая туфля неожиданно чавкнула холодной жижей. Девушка вздрогнула, остановилась и обвела взглядом сурово шумящие деревья. Со всех сторон её окружал лес. В левую туфлю также начало сочиться холодное. Маричка испуганно отступила. Под мягкой подошвой сочно лопнули ягоды, и от их сока, а может, от осклизлого мха девушка катнулась обратно, неловко взмахнула руками и плюхнулась на землю. Рубаха тут же начала напитываться водой.
Жёлтый свет впереди остановился и, подумав, повернул назад. Девушка с ужасом следила, как приближающийся огонёк озаряет торчащие тут и там кочки, покрытые тёмно-красными каплями ягод, шелудивые стволы сосен и мутно-зелёный блеск воды. Болото! Да не окраина, а самая топь…
Чем ближе был огонёк, тем он казался больше. В один момент Маричке даже почудилось, что в глубине света она различает человеческое лицо. Вглядевшись внимательнее, она воскликнула:
– Кася!
Над ряской, время от времени вспухающей пузырями, висела сияющая фигура её подруги – в том самом сарафане, в котором пять лет тому назад пошла она по грибы, да так и не вернулась.
Кася добро улыбнулась.
– Здравствуй, Маричка.
Голос её звучал тихо и глухо, точно журчание спрятавшегося под поваленными деревьями ручья.
– Кася, ты что же… Ты здесь теперь?
Маричка не осмелилась выговорить вслух то, что крутилось на языке. Здесь, посреди ночного болота, даже последний смельчак подумал бы, прежде чем произнести подобные слова.
Девушка, сотканная из тёплого света, по-прежнему улыбалась.
– Мы все здесь. Пойдём со мной. У нас хорошо. – И она протянула лучистую ладонь.
Маричка, как зачарованная, подняла было руку, чтобы подать подруге, как вдруг заметила на своей ладони кровь. Вздрогнув, брезгливо растопырила пальцы, однако быстро догадалась, что это всего только сок ягод с кочки, на которую она оперлась. Подумав, девушка опустила руку обратно.
Кася настойчиво продолжала:
– Знаю я, что завтра у тебя свадьба. Так ведь не любишь ты Серго…
Маричка покачала головой. Где-то далеко ухнула птица.
– Видишь? Нельзя тебе возвращаться. Лучше оставайся со мной, с нами…
С трудом оторвав взгляд от лица Каси, девушка вдруг заметила, что лес вокруг наполнился сиянием. Тут и там между иссохших деревьев мелькали огни – бледно-голубые, нежно-серые, густо-зелёные. В затхлой воде лениво покачивалась россыпь искристых отражений. Похоже было, как на Купалу бродят по лесу с фонарями те, кто ищет цвет папоротника.
Девушка испуганно оглянулась: и за спиной конца болоту не было. «Как же я зашла сюда? И как теперь выйти?» – подумалось ей. А потом словно бы из глубины всплыла тягучая мысль: «А зачем выходить?»
Снова забормотал голос Каси:
– Неужто ты по своей воле пойдёшь за Серго? Сгубит он тебя, поломает. Не пожалеет красоту твою молодую – ни руки нежные, ни тело белое, ни косы медовые. А помнишь, как грезили мы с тобой о другой жизни, о дальних странах, о чудесах?
Маричка обняла себя руками, пачкая рубаху тёмно-красным соком, и тихо проговорила:
– Да где ж взять-то её, другую жизнь?
– Останься с нами – узнаешь, сколько в мире красоты, и радости, и неги… Ты же о любви спрашивала… У людей ты не найдёшь такой любви, как наша…
