Парень заглянул в спальню. Девушка сидела на полу перед открытой спортивной сумкой и разбирала свои вещи.
– Настя, ну ты быстрая, конечно! – хмыкнул Сева.
– Так я же знала, что ты навострил лыжи сюда скорее переехать. Эта комната, чур, моя.
Сестра суетилась, вытаскивая бабушкино барахло из комода и укладывая туда свое.
– Как не стыдно! – сказал брат. – Ее только вчера отпели, а ты уже занялась дележкой наследства.
– Ты меня не упрекай, – возмутилась Настя. – Я тоже устала жить по съемным клоповникам. Да и сам вон с вещами уже приехал!
– Ладно! Правильно говоришь, – согласился Сева. – Понимаю тебя. Значит, опять будем жить вместе, как в детстве.
Но девушка не приняла этот жест примирения. Ей хотелось выплеснуть негатив в задорной перепалке с братом.
– А ты думал, я тебе свою часть наследства подарю?
– Да нет, я знал, что ты придешь, но надеялся, что не так сразу, – честно сказал Сева. – А если я захочу какую-нибудь девушку привести?
– Захочешь, конечно, только к тебе все равно никто не пойдет, – ответила она.
– Язвить ты мастерица, – Сева пошел разбирать свой чемодан.
– Подкопим денег, продадим эту квартиру и купим себе по однушке, – кричала Настя из комнаты. – А пока придется друг друга потерпеть.
– Мы уже не дети – уживемся, – весело ответил Сева.
Они вовсе не были похожи на тех, кто скорбит. Уже успели погрустить во время погребальных обрядов. Да и потом: бабушка прожила долгую и не самую плохую жизнь. Умерла тихонько. Легла подремать и не проснулась.
Конечно, брат и сестра чувствовали пустоту от потери родственницы. Но теперь они снова обрели друг друга и это помогало не думать о грустном.
Комната, которая досталась Севе, как и вся квартира, была воплощением советского прошлого. Стены в цветочных обоях. На полу коричневый линолеум волнами. В углу огромный шкаф, у которого дверца держалась на одном креплении.
Вместо кровати – раскладной диван, где и умерла бабушка. Сева смирился с тем, что ему придется на нем спать какое-то время, пока не купит новую мебель.
Закончив разбирать вещи, он пришел на кухню приготовить чай. Там, в углу красовался старый советский холодильник «Бирюза» с большой ручкой из хромированной стали и округлыми вмятинами на двери. А у самого верха была записка, оклеенная пожелтевшим скотчем:
«После 00:00 не открывать».
Пока Сева любовался этим агрегатом, в кухне появилась Настя.
– Ну и рухлядь! – фыркнула она.
Брат тут же решил поспорить да поумничать:
– Рухлядь? Ему сколько лет, а он работает. Бабушку пережил. Хоть один современный холодильник столько прослужит? Дай бог десять лет и все – на свалку.
– Он шумный, как перфоратор у соседа, – скривилась сестра.
– Привыкнем, – ответил Сева.
– А баба Нина походу сидела на диете, – сказала Настя, заметив записку.
Сева пригладил старый скотч:
– Вот почему она была такая стройная – по ночам не жрала. Надо брать с нее пример. Оставим записку – будет золотым правилом нашего дома.
Брат и сестра очистили холодильник от заветренной еды и старой заморозки, а потом поделили полки – кто куда будет ставить свои продукты.
Так и начался их совместный быт.
***
Следующим утром Сева зашел на кухню, сонно потирая глаза. Его манил аромат кофе. Настя уже сидела за столом и отхлебывала из кружки.
– Доброе утро! – сказала она.
– Доброе! Поделишься кофе? – попросил брат.
– Можешь взять себе тот, что в пакете, – ответила девушка. – Я специально вчера купила тебе дешевый, чтобы ты не таскал мой вьетнамский.
