– Брр. – Жанна поежилась. Травяной настой уже не согревал, ноги и руки покрылись гусиной кожей. – А откуда ты вообще об этом знаешь?
– Ты просила страшилку? Я тебе ее рассказал…
– Да уж… – Зубы Жанны стукнули о край кружки. – А правда, ты все это придумал?
Что-то произошло. Что-то неуловимо изменилось в комнате, словно бы лежавшая за пределами светлого круга от лампы тьма сгустилась и приготовилась броситься на них.
– Мне довелось поколесить по миру, – странным голосом ответил Леонид. – Я же занимался тропической медициной, ты не забыла? Повидал всякого…
Замолчал. Ей показалось, что он хотел сказать что-то еще, но остановился, словно зачарованный каким-то воспоминанием. Глаза его стали похожи на два темных, суживающихся коридора.
– Иногда я тебя боюсь, – тихо сказала Жанна. Она не собиралась произносить это вслух – просто подумала. Но слова прозвучали – и ударили Леонида невидимым бичом.
Он вздрогнул и вдруг быстро спрятал лицо в ладони. Пальцы у него были длинные, тонкие, как у музыканта. Сначала Жанне показалось, что он плачет, но Леонид просто сидел, закрыв глаза руками. Наверное, боялся, что из глубины темных коридоров появится что-то жуткое.
– Лёня, – тихо сказала Жанна, впервые назвав его мальчишечьим именем. – Лёня, ты чего? Ну, что с тобой?
Она поставила кружку на пол и, не выбираясь из-под пледа, передвинулась поближе к нему. Взяла его руки в свои, прижалась щекой. На этот раз его пальцы пахли не табаком, а каким-то теплым металлом. Жанна подумала, что так должен пахнуть еще не остывший после выстрела ствол пистолета.
– Лёнечка, ну что ты… Ну, прости, я не хотела тебя обидеть… Ты иногда бываешь… очень странный, да… но я же знаю, что ты хороший…
Он осторожно высвободился. Посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом.
– Глупенькая ты девочка, Жанна. «Хороший»… Неужели ты думаешь, я не понимаю, каким выгляжу со стороны? Да я вообще был уверен, что ты здесь и двух недель не протянешь – сбежишь куда подальше… А ты осталась. И терпишь меня, со всеми моими привычками…
Жанна решилась. Мазнула взглядом наискось – был бы взгляд лезвием, у Леонида на бледном лице немедленно расцвела бы длинная алая царапина, – отвернулась и сказала негромко:
– Не только терплю…
Замолчала на полуслове. Главное произнесено. Теперь, по всем правилам, его очередь. Если только не откажется поймать подачу. Ну раз, два…
И поймал-таки. Посмотрел на нее так пронзительно-пронзительно да и спросил:
– Ты – меня?
Жанна ответила не сразу. Вспомнила их первую встречу, все свои страхи и переживания, вспомнила, как он залился краской, увидев ее в полотенце, какими сильными были его руки, когда он нес ее вверх по лестнице, прокрутила все это в памяти и тихо сказала:
– Тебя.
Обняла его за шею и ткнулась лицом в темные, пахнущие порохом волосы. Сама, не дожидаясь, пока он раскачается. Хватит, три месяца ждала.
Почувствовала, как напряглись мускулы под тонкой тканью рубашки. Здоровый мужик, мышцы, как канаты. Приятно будет просыпаться утром и видеть рядом такое красивое тело… Ну что же ты так напрягаешься, дурачок, я же тебя не съем… Ну расслабься, пожалуйста, Лёня, милый, что ж ты дрожишь, как малолетка на первом свидании?..
Он пытался ей что-то сказать, но Жанна запечатала ему губы своим маленьким жадным ротиком и проглатывала слова вместе с его дыханием. Он все еще сопротивлялся, пытаясь вырваться из ее объятий, но делал это слишком нерешительно, видимо боясь причинить ей боль. Сопротивление его слабело с каждой минутой, и вот наступил момент, когда Леонид наконец ответил на ее поцелуй. Когда спустя минуту – или час – они оторвались друг от друга, до Жанны дошло, о чем он все это время пытался ее спросить.
