– Но Софи, зачем ты заколдовала кого-то в оборотня? Это же опасно!
– Этот преступник сам виноват, поверь мне Алан, он этого заслужил.
– Но ведь он будет охотиться на тебя? Ты же видела, как те оборотни гнались за нами?
– Охотиться? Что-то сомневаюсь, – с ехидным взглядом сказала Софи…
Тем временем в деревне Абскурграц, пока Рафаэль и священник уже храпели после тяжелого дня, Сильвен и Анри решили навестить шерифа деревни.
– Что так рано? Могли бы, и отдохнуть, – ленивым голосом заворчал шериф. Большие усы гармонично сочетались с его постоянно довольным и круглым лицом. Он был такого большого телосложения, что его живот торчал из льняной рубашки. И он постоянно хлопал правой ладонью свой большой живот.
– Извините, просто мы хотели бы взглянуть на оборотня, пока не наступило утро, – вежливо обратился Сильвен.
– Хорошо, идите за мной, – лениво вздохнул шериф, – все-таки вы пришли помочь нам.
Они зашли в небольшое каменное сооружение шерифа деревни. Внутри на стуле перед деревянным столом, где светилась масляная лампа, спал помощник шерифа. Как только шериф зашел в помещение, он тут же закричал проснуться ему, после чего молодой помощник вскочил и, увидев рыцарей, лихорадочно поздоровался с ними. В помещении также располагалось несколько тюремных камер, проходя мимо которых, они услышали женский плач.
– Кто это плачет у вас? – поинтересовался Анри.
– А-а, это ведьма.
– Ведьма?
– Мы ее сегодня днем посадили. Плачет весь вечер. Хотя, если честно, я еще не уверен, что она ведьма. Ее зовут Даниэла. Всю жизнь жила в деревне, и за ней ничего подозрительного не замечал. И вот недавно многие женщины деревни начали называть ее ведьмой. Затем вокруг нее стали появляться странные события. Жители деревни молили меня схватить ее и посадить. И мне пришлось сделать это. Не хотите взглянуть на нее? – спросил шериф.
– Я бы взглянул, – ответил Сильвен. – Если она действительно ведьма, то ее опасно здесь держать.
Сильвен с фонарем в руках подошел к решетке и увидел очень красивую девушку лет восемнадцати. Она была очень напугана и со слезами на глазах посмотрела на Сильвена.
– Я бы хотел подробней ознакомиться с обстоятельствами этой ведьмы, – вдумчиво сказал он шерифу.
– Да, конечно.
– А сейчас нам необходимо посмотреть на оборотня, пока не наступил рассвет.
– Как вы уговорили человека-оборотня каждый вечер запирать его в клетке? – спросил Анри. – Вы не боитесь его оставлять у себя? Он же все-таки зверь, и может сломать клетку и навредить кому-нибудь.
– Ну да, самый свирепый зверь в наших краях, – расхохотался шериф. – Хотя, заяц тоже зверь.
– Заяц? – хором крикнули оба рыцаря, не зная, что и сказать.
Придя в назначенное место, Сильвен и Анри с удивленными глазами, еле сдерживаясь от смеха, осматривали существо похожее на зайца. Он был ростом чуть больше полтора метра, с не сильно длинными ушами и с очень обиженным и трусливым человекоподобным взглядом. Его серое тело было худощавым для зайцев такого размера, но для человека подходило…
– Заяц? – не менее удивленно, чем свои дяди спросил Алан. Софи кивнула, а старушка Кэтрис рассмеялась во весь голос. – Голова кипит! Столько разных вещей в голове, хочу обдумать одно, а мысли делают другое, – промолвил Алан. – Но Софи, как ты умудрилась стать ведьмой?
– Знаешь, почему я убежала из деревни?
– Догадываюсь.
– После смерти родителей, я была пропитана ненавистью ко всем церковным служителям. Меня одолевала месть, и я решила стать ведьмой, чтобы расправиться с теми людьми, которые убили мою мать. Она ведь была ни в чем не повинной женщиной. Мир казался мне несправедливым. Я никогда не смирюсь с тем, чтобы невинных женщин приковывали цепями к столбам после страшных пыток. А эти казни намеренно проводятся публично, чтобы держать в страхе весь собравшийся народ и отчитаться перед кардиналами за большое количество сожженных ведьм. Эти обвинители еще наряжаются на казни как на народный праздник. И если бы эти праведные обвинители познали бы такие мучения под своими пытками, они сами признались бы служителями Люцифера. Еще мне жаль всех тех немногих, кто испытал все эти ужасные мучения и освободился, поскольку они оставались на всю оставшуюся жизнь умалишенными…
