– Поехали! Быстрее! – кричит, повернувшись ко мне.
Её трясёт мелкой дрожью, она часто и рвано дышит, а с губ срываются всхлипы. Даю по газам, пока амбал не расколотил стекло, и автомобиль срывается с места, оставляя после себя клубы пыли.
Когда оказываемся за пределами посёлка, на объездной трассе, увеличиваю скорость, надеясь, что догонять нас никто не собирается. Ну не убила ведь Вера кого-то в самом деле!
– Что случилось? – спрашиваю резко, а у самого руки потряхивает, не представляю, что сейчас испытывает Вера.
– Я не понимаю! Ничего не понимаю! – Вера закрывает лицо руками и плачет, разрывая мне сердце.
Съезжаю на обочину, и, не говоря ни слова, притягиваю Веру к себе, заключая в крепкие объятия. Она утыкается мне в плечо, продолжая плакать, а я осторожно глажу ее по волосам, наслаждаясь близостью. Меня словно по голове ударили – всё плывет перед глазами, руки словно живут своей жизнью, словно они у меня есть только для того, чтобы обнимать её. Поддавшись порыву, наклоняюсь и целую девушку в макушку. Прикрываю глаза, чувствуя, как этот жест, знакомый до боли, отзывается в сердце. Оно словно избавилось от корки льда, словно снова живёт, бьётся от одного только прикосновения, от осознания, что вот она, моя маленькая Вера, – совсем рядом. Словно не было этой пропасти между нами, словно не было этого года разлуки
Только у нее теперь своя жизнь. Исполненные мечты, а я не вправе ломать всё это. Но помочь я ей должен, должен узнать, что происходит.
– Вер, расскажи всё, что знаешь, – осторожно говорю, когда она успокаивается и отрывается от моего плеча. И тут же по привычке лезет в бардачок, куда я всегда клал для нее пачку влажных салфеток и её любимый шоколад.
– Надо же, – шумно выдыхает и достает плитку, задумчиво вертя в руках.
– Только не ешь, она тут больше года валяется, – срывается с языка, после чего Вера удивлённо поворачивается в мою сторону.
– Твоя девушка не любит шоколад? – задаёт вопрос, доставая салфетки из бардачка и положив шоколад обратно.
– Не любит. Фигуру бережёт, – её рука на пару секунд замирает, затем она бросает салфетки в бардачок и резко его закрывает, произнеся холодно:
– Отвези меня в гостиницу, пожалуйста, – скрещивает руки на груди и откидывается на спинку сиденья.
– Сначала ты мне расскажешь, что произошло в вашем доме, – твердо произношу.
– Тебя это не касается, это не твои проблемы, Воронцов! – вскидывает упрямо подбородок, смотря мне в глаза. – Тебя девушка ждёт, наверное. Не нужно со мной возиться, не маленькая, сама разберусь.
– Понятно, – хмыкаю, на что она ещё больше злится.
– Подбрось в гостиницу, я больше не доставлю проблем.
– Вер, не дури. Ну куда ты одна? – она хочет возразить, но проследив за моим взглядом, сразу сникает, опустив плечи.
А я залипаю, глядя на ее маленькие ступни, изящные лодыжки, веду взглядом вверх до края платья, которое лишь чуть прикрывает попу. Сглатываю, пальцы немеют от желания, внутри всё в узел скручивается от воспоминаний её податливого тела, выгибающегося мне навстречу, вкуса её губ, сладости поцелуев. Мотаю головой, отгоняя морок, мне сейчас нужна ясная голова.
– У тебя ни обуви, ни денег, ни документов, ни вещей, – слышу, как Вера шмыгает носом. – Поедем ко мне, переночуешь, а там будем думать, что делать.
– Ты не обязан…
– Мне не всё равно, – резко перебиваю, сжав кулаки. – Думаешь, я вот так просто смогу высадить тебя у крыльца гостиницы и смотаться в закат? – почти кричу.
