– Не сердись на меня!
– Я не сержусь. Но нам действительно необходимо обсудить нечто важное.
– Хорошо.
– Когда я вернусь к себе домой, то буду волноваться, потому что ты останешься здесь совсем один.
Томас улыбнулся, показывая, что беспокоиться не о чем.
– Со мной все будет в порядке.
– Но в этом доме всем занимался папа, – возразил я. – Готовил еду, делал уборку, оплачивал счета, ездил в город за продуктами, проверял исправность печи и вызывал мастеров, если случалась серьезная поломка. Все остальное он умел чинить сам. Если отрубалось электричество, отец спускался в подвал и переключал предохранители, чтобы снова дать свет. Ты знаешь, где находится щиток с предохранителями?
– Печка работает отлично, – пробормотал Томас.
– У тебя нет водительских прав, – продолжил я. – Как же ты собираешься снабжать себя продуктами?
– Буду заказывать доставку.
– Но ведь дом находится далеко. И потом, кто будет отбирать в магазине еду, которая тебе нравится?
– Ты знаешь, что мне нравится.
– Но меня же здесь не будет.
– Тогда ты сможешь приезжать. Хотя бы раз в неделю. Привозить мне еду, платить по счетам, проверять печку, а потом возвращаться в свой Берлингтон, – он сделал паузу, – штат Вермонт.
– А как насчет повседневных дел? Положим, у тебя даже есть продукты. Но сможешь ли ты хоть что-нибудь из них приготовить?
Томас отвел взгляд. Я протянул руку и дотронулся до его ладони.
– Посмотри на меня, – велел я.
С большой неохотой Томас повернулся ко мне.
– Ты никогда не думал, что если бы немного изменил свой образ жизни, то смог бы взять хотя бы часть всех этих хлопот на себя? – спросил я.
– О чем ты?
– О том, что тебе следует более рационально распределять свое время.
На его лице отразилось недоумение.
– Я прекрасно умею распределять свое время.
Положив теперь обе ладони поверх стола, я усмехнулся:
– Неужели?
– Да. Все свое время я провожу с пользой.
– Что ж, опиши мне, как проходит твой обычный день.
– Какой именно? Среди недели или выходной?
– А что, твое расписание с понедельника по пятницу сильно отличается от субботы и воскресенья?
Томас изобразил глубокую задумчивость, прежде чем ответить:
– Нет, наверное.
– Тогда подойдет любой из дней. Выбирай сам.
Теперь он уже посмотрел на меня с подозрением.
– Ты хочешь посмеяться надо мной? Решил подразнить?
– Но ты же сам сказал, что умеешь использовать свое время с умом. Так расскажи об этом.
– Ладно, – кивнул Томас. – Я просыпаюсь примерно в девять, принимаю душ, а в половине десятого у папы уже готов завтрак. Вскоре я могу браться за работу.
– Вот-вот, о работе! – воскликнул я. – Расскажи подробнее, чем ты занимаешься.
– Ты знаешь.
– Не припомню, чтобы раньше ты называл это работой. Рассказывай.
– Я начинаю работать после завтрака, затем делаю перерыв на обед, снова работаю до ужина, а потом опять работаю и ложусь спать.
– А ложишься ты часа в два-три ночи?
– Да.
– Ты не сообщил о сути своей работы.
– Зачем ты устраиваешь мне допрос, Рэй?
– Затем, наверное, что ты мог бы уделять своей работе, как ты это называешь, чуть меньше времени, и тогда у тебя появилась бы возможность немного позаботиться о себе. Ведь не секрет, Томас, что уже очень давно тебе приходится справляться с известными сложностями, которые продолжают тебя беспокоить. И я учитываю это так же, как все понимали наши родители. И по сравнению со множеством других людей, у которых та же проблема, что и у тебя, которые тоже слышат голоса и имеют прочие схожие симптомы, ты просто молодчина. Ты сам встаешь, сам одеваешься, и мы можем с тобой, как сейчас, сесть вместе и обо всем поговорить.
