– Доброе утро, Вера Петровна, – проговорила хриплым голосом, осознавая, что приболела, но надеялась, что это временно, и недомогание проявит себя только с утра. Краем глаза посмотрела, что пять утра и нахмурилась. Женщина должна прийти к девяти, как мы с ней вчера и договорились. Вероятно, возникли непредвиденные обстоятельства
– Здравствуйте, Ксения Николаевна, – спокойно сказала няня и тут же добавила: – Я не смогу сегодня прийти.
– У вас что-то случилось? – с волнением проговорила, вспоминая, что вчера она была здорова.
– У вас случилось, – уже резче буркнула женщина, хмыкая в трубку.
Голова страшно гудела, тело ломило, я чувствовала себя развалиной, но в то же время понимала, что Стручкова сказала нечто важное, что было мною пропущено, поэтому переспросила:
– О чем вы говорите?
– Ксения, простите, но я больше не буду сидеть с вашим ребенком. Уже сегодня иду к новому работодателю, чтобы воспитывать милого мальчика. Я через телефон перевела на вашу карту сумму за оставшиеся два дня и надеюсь, что вы меня поймете.
– Вера Петровна, объясните, пожалуйста, что случилось? – попросила, желая услышать от нее конкретно причину отказа, а не домысливать сама. Не люблю, когда люди кидают мне намеки, чтобы я сама догадывалась. Лучше честно сказать.
– Что случилось?! Хорошо, я вам отвечу. Вы, насколько я слышала, теперь без достаточных средств к нормальной жизни и без дома. А я, знаете ли, гувернантка высшего класса и не сижу со своими подопечными во всяких халупах. Понимаете, я работаю только в особняках, и намеревалась со следующего месяца попросить о повышении зарплаты. А тут… Как я понимаю, вам сейчас не до этого. Поэтому вчера я позвонила Туронковым, вам, наверное, известна эта респектабельная семья, и они с радостью приняли новость, что я свободна.
– Но разве так можно? – с возмущением просипела я, хоть мой гнев даже не прозвучал, так как голос то пропадал, то появлялся.
– Конечно, можно! Я должна в первую очередь думать о себе! Понимаете?! Вы меня подвели тем, что не сказали о вашем тяжелом положении, а должны были. Я привыкла заранее думать о том, как планировать свое время.
– Вера Петровна… – голос совсем ломался, прочистила горло и продолжила: – Мне, вероятно, дадут рассрочку, и я бы хотела, чтобы вы и дальше…
– Нет! – категорично заявила она. – Я не хочу работать в таких неприемлемых для меня условиях. Я еле-еле терпела вашу квартиру. А тут… однокомнатная квартирка, да еще в таком неблагоприятном районе. Насколько я знаю, там даже наркоманы водятся. Это не для меня. Я слишком себя уважаю, чего ожидаю и от вас, ведь…
– Спасибо. Я уже поняла, какого вы высокого мнения о себе.
– Попрошу не язвить! Я не работаю в клетушках, и мне нужен очень хороший заработок. На сегодняшний день я самая высокооплачиваемая няня, так что прошу учитывать. Но, если вы вновь будете жить в особняке, и повысите мне…
– Ну что вы, я к вам уже однозначно не обращусь, поэтому не беспокойтесь, – проговорила, чувствуя, как дерет горло и в груди горит обида.
– Хорошо. Тогда всего доброго! – с ехидством пожелала Стручкова.
– Всего доброго, – повторила и отключилась, стараясь не завыть от разочарования. Схватилась за голову, не представляя, как работать и быть с малышом. Надо же такому случиться. Да еще когда себя неважно чувствую. Хорошо хоть Сережка не болеет.
Резко повернулась к нему и положила ладонь на лоб, со стоном отмечая, что он горячий. Чуть не взвыла в голос, вспоминая, где могли с ним простыть два или три дня назад, греша только на горки, но вроде тепло были одеты. И почему одновременно?! Совсем некстати…
