Я улыбнулся и кивнул, сразу же опустив глаза, а потом стал дальше рассматривать проезжую часть, в какой-то момент, забыв обо всем.
– Мистер, – неожиданно услышал я возле уха женский голос, – мы знакомы? Если нет, что это значит? – Голос сквозил подозрительностью.
– Садитесь, – улыбнулся я, показывая на стоящий за моим столиком еще один стул, – то ваше место, где вы сели, не безопасно. Всякое случается.
– Я – про кофе, причем здесь место? – удивилась она. – Какая разница, может мне оно нравится.
– Тогда можете вернуться, – равнодушно сказал я. – Не волнуйтесь, кофе за мой счет.
– С какой стати? – ее голос прозвучал грубее.
– Можете его оставить или вылить на тротуар, – спокойно продолжил я. – Сегодня у вас нет денег, а у меня есть. Может завтра все будет наоборот, а?
– Ты кто, священник? – перешла она на *ты*, медленно опускаясь на свободный стул рядом.
Мне стало весело, и я чистосердечно рассмеялся.
– Я даже не хожу в церковь, – улыбнулся я. – А разве нельзя быть просто человеком? Или Вы думаете, что от вашей чашки кофе я пойду по миру? – в моем голосе звучала искренность и полное спокойствие.
Женщина немного опешила и растерялась, но потом резко поднялась, оставив свою чашку на моем столе, и обогнув меня, направилась за угол.
– Никогда не собирала милостыню. Пошел ты! – Единственное, что я успел услышать.
Не было ничего странного, что я пропустил ее замечание мимо ушей. Мой взгляд и мысли опять переключились на окружающий меня в этот момент мир.
Меня отвлек звук отодвигающегося стула, и только сейчас я заметил, что женщина вернулась и уже сидела рядом.
– Ну и что, что у меня нет денег, – уже спокойнее сказала она. – Это не значит, что все вокруг меня должны содержать, ведь у меня их никогда нет. И не будет. Что мне, повеситься?
Я неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Джейн, – вдруг тихо сказала она, и взяла в руки чашку.
– Джон, – ответил я не глядя. – Подрабатываешь ночами? На улице или в барах? – Не знаю, какого черта у меня это вырвалось, но это было на меня очень похоже. Просто я часто не сдерживался в своих оценках.
Джейн вместе со вздохом приподнялась над столом с видом такого негодования, что я приготовился услышать многое, и не совсем лестное.
– Не сердись, – опередил ее я, – извини, иногда у меня просто вырывается. Я чувствую людей, даже не знаю, каким образом. Хотя, я тоже могу ошибаться.
Видимо я вовремя вставил последнюю фразу, так как она медленно и беззвучно опустилась на стул.
– Будешь меня учить, что это нехорошо? – только и спросила она.
– Нехорошо? – удивился я. – Тебя учить? Я кто, учитель, или твой родственник? Или может мне дали право учить людей? Тогда кто?
– Ясновидец? – презрительно спросила она. Видимо другого слова она подобрать не смогла.
– Нет. Просто я чувствую. – Повторил я. – Если меня кто-нибудь спросит, в чем ты была одета, я даже не вспомню. Но то, что я почувствую, я рассказу до мельчайшей детали.
– И что, например? – Ее голос вернулся к нормальному тону, даже просачивался интерес.
– Я тебе, вернее Вам уже сказал, – запнулся я. – Добавить? – Не ожидая одобрения, я продолжал. – Ты провела одинокую жизнь, даже не знаешь где и что с твоим ребенком. А впереди тебя ждет только одиночество, до последних дней. Вот, что я почувствовал. А кто ты, для меня не играет никакого значения, главное, что не убийца. Любая профессия оправдана, как и любая жизнь имеет право на самоопределение. Мало?
