– Найдёшь меня в «Грустном кабанчике», – не скрывая ехидства протянул Уилл, вальяжной походкой подплыв к другу. – Ты ведь именно так сказал перед уходом со смены? Или мне показалось? Ах да. Ты еще упоминал его, когда звонил мне напившийся вусмерть и не мог связать даже двух слов.
Куэрво вздрогнул и обернулся к Уильяму.
– Я тебе звонил? Не помню этого, – Даниэль виновато улыбнулся. – Нет. У тебя определённо чертовски хорошая память, дружище. Хотя я ничуть не удивлён этому. Хирург должен помнить все.
– Правда, – Уилл обвёл здание позади Даниэля скептичным взглядом и покачал головой, – ты сказал, что это бар недалеко от Маленькой Италии. Ты не говорил, что он находится прямо посреди итальянского квартала. Это не очень… благоразумно.
– Ну забыл немного. С кем не бывает. Посмотри на себя, к слову. У тебя такой вид, словно ты не спал несколько суток. И к тому же благоразумие никогда не было нашей сильной стороной.
– Я и не спал несколько суток, если ты забыл, – Уилл дотронулся пальцами до распухшего после встречи с Натаниэлем Кёнигом носа. – Но… почему «Грустный кабанчик»? Не вижу нигде этой вывески. Только если ты не перепутал адрес.
– Его владелец Джеки Донован. Весь квартал зовёт его Джеки Кабанчик. Он похож на кабанчика. – Истеричный смешок вырвался из Даниэля. – Да и в городе ты скорее узнаешь о нем информацию, если спросишь про Кабанчика. Никто не знает его по фамилии. Вообще он ирландец. Я до сих пор не понимаю, что он забыл в итальянском квартале. Тут везде за милю пахнет тушёными помидорами, розмарином и вином, а тут Джеки со своим ирландским виски. Но на удивление, его никто не трогает. Пока что.
– А почему грустный?
– Ему никогда не дают чаевых. Потому что он ирландец. И потому что воняет как сто свиней. Да и бар у него отвратительный, скажу тебе.
– И именно поэтому мы в него идём?
– В точку!
Даниэль с самодовольным видом вскинул голову и поднял вверх указательный палец, явно намереваясь продемонстрировать Уильяму всю тяжесть его скепсиса и предвзятости к гению Куэрво. Уилл тяжело выдохнул и, оглянувшись, потуже затянул пояс на своём пальто.
– Кстати, – спохватился Даниэль. – Джеки уже два месяца нет. Так что можно не волноваться за свои зубы и все выяснить.
– Неужели его подстрелили? – Уилл насмешливо хмыкнул.
– Нет, к сожалению. Этот раунд остался за кабаном, – хохотнул Даниэль. – Но отбыть свой срок ему все же придётся. Разбойное нападение на ювелирный магазин и разбитое лицо полицейского не тянут на штраф. Но ничего. Лет через семь ты сможешь лично убедиться в том, что этого кабанчика очень сложно загнать в ловушку.
– Заканчивал бы ты со своими книгами.
– А что такое? Я люблю французскую литературу. – Даниэль пожал плечами. – И тебе советую читать что-то помимо медицинских журналов и справочников.
– У меня не так много свободного времени, чтобы наслаждаться любовными похождениями сытых французских дворян. Мне самому хотелось бы не сдохнуть с голоду. Если ты еще не забыл. – Уильям нервно сунул руки в карманы, тут же нащупав смятую пачку сигарет.
– Да-да. Ты же у нас на самообеспечении. Так это называют в армии, да? Слишком гордый, чтобы помириться с отцом и попросить у него помощи.
– Зато тебе, я смотрю, – зажав сигарету зубами, процедил Уилл, – гордость не мешает клянчить деньги у брата.
– Не клянчить, а брать в долг, – с важным и многозначительным видом заметил Даниэль.
