– По крайней мере, таково ее желание, но я не склонен соглашаться с ней в этом и хотел бы, чтобы вы поехали со мной, – он взглянул ей в глаза, черпая силы в ее безусловном внимании.
– Вы полагаете, это будет уместно? – все сомнения, связанные с помолвкой, снова вернулись к Эсперансе, и она поспешила сжать его ладонь.
Признание будущей невестки со стороны матери Бьерна, одного из столпов общества в Ронгарде, было важным шагом, на который она явно пока не была готова. А инквизитор, судя по всему, не хотел дать ей возможности увильнуть.
– Более чем, особенно с учетом того, что вы уже были ей представлены, – уверенно кивнул он.
– А мое присутствие тоже понадобится? – испуганно спросила Умка. Она уже была наслышана от прислуги о строгой и властной старой леди.
Вопрос поставил Бьерна в тупик: следовало ли представить девушку матери сразу, или подождать со знакомством до момента, как та смирится со сложившейся ситуацией? И тот, и другой вариант казались равно опасными. В такие моменты инквизитор даже жалел, что не уделял светским обязанностям достаточно внимания, и не слишком разбирался в тонкостях и подводных камнях, ожидающих их на пути.
Но Эсперанса, видя его замешательство, смогла, наконец, сосредоточиться и поспешила на помощь:
– Насколько я понимаю, это ее обычный приемный день, так что, это должен быть официальный визит с моей стороны. Ты же пока не выезжаешь и не можешь быть ей представлена в такой ситуации. Да и мое появление, подозреваю, уже вызовет достаточный скандал. Поэтому, лучше дать почтенной сеньоре время привыкнуть к нам.
После того, как Бьерн выразил желание, чтобы она ехала вместе с ним, возможность отказа она даже не рассматривала. А вот стратегию поведения со старой драконицей требовалось продумать до мелочей.
– Ну и слава богу, как раз займусь разбором пожертвований для мелюзги, – с явным облегчением сообщила Умка, но потом тревожно посмотрела на Эспи.
От нее не укрылось, что та была явно не в восторге от предстоящей встречи.
– Помимо моей матушки, судя по всему, нас ждет завтра встреча и с моим старшим братом, – вернулся к теме Бьерн.
– Вашим братом? – Эсперанса впервые услышала о нем, и тут же вся обратилась в слух, развернувшись в сторону инквизитора, – не могли бы вы рассказать о нем и других членах вашей семьи?
– Да, разумеется, – он кивнул, – в настоящее время моя семья – это матушка, старший брат Николас, его супруга Анабель и их трое детей. Есть еще несколько отдаленных кузенов, но с ними мы почти не поддерживаем связь.
Эсперанса внимательно вслушивалась в малейшие интонации в голосе жениха, стараясь побольше выяснить о людях, чье расположение ей предстояло завоевать. Бьерн продолжал:
– Мой брат пошел по стопам отца и после его смерти занялся политикой. Сейчас он член парламента и большую часть времени проводит в столице.
– Политик? Надо полагать, от консервативно-церковной партии, – припомнила их прошлые разговоры певица, – и, насколько я понимаю, в следующем году у него выборы? Это создаст для нас проблемы?
– Да, все верно. По сути, он унаследовал место отца в партии и палате. И вынужден согласиться, что его отношение к нам будет определяться его предвыборной кампанией. Но откуда вы так тонко чувствуете такие вещи? – удивился он, с нежностью глядя на певицу.
– Боюсь, мне приходилось иметь дело кое с кем из политиков, – пожала плечами Эсперанса, – и среди содержанок вполне распространено знание о том, что такие господа весьма любвеобильны сразу после выборов, и хорошо платят за свои секреты в преддверии очередной кампании.
