Повесть о Шурочке - страница 2

«Да тихонько вы, сломаете!» – испуганно закричал Шевченко и решительно выхватил меня из рук самого грубого – Саньки. «Да не бойся, не повредим, видим, штука тонкая, – обиделся Санька. – С часами управляемся, не то что…»

«А чего с ней делать надо?» – деловито спросил другой матрос. «Да вот сапожок совсем разорвался, парик приклеить (так он назвал мои волосы) да как-то причесать, – он застенчиво улыбнулся. – Юбка оторвалась, – зашить. Я бы сам, да пальцы у меня, вишь, какие…» – «Знаем, знаем», – отозвались двое.

И тут я увидела, что у моего бедного Шевченко двух пальцев на правой руке нет. У матросов работа, девочки, трудная, особенно на парусном корабле. Надо по верёвочным лестницам лазать, паруса поправлять. Вот и сорвался, упал и сломал пальцы. Это уж после один из матросов мне рассказал.

«Справим всё, не беспокойся, и сапожок Митяй сошьёт. Не такую обувку штуковал. Справим», – сказал старший матрос. Шевченко снял с меня платье, сапожки. Ленту, воротник сунул себе в карман: «Постарайтесь, братцы, капитан табачку пришлёт», – и ушёл.

А Санька, который на Шевченко обиделся, что тот не дал меня повертеть, сказал, когда дверь закрылась: «Ну и детина вымахал, а сам с куклой возится, сю-сю-сю-сю, неженка…» Матросы рассмеялись. А мне это не понравилось – ведь по доброте это Шевченко делает. Я этого Саньку не полюбила.

Я осталась одна в неуютном кубрике с чужими матросами. Без платья коробка мне казалась такой холодной, что я опять чуть не заплакала, но вспомнила Шевченкины пальцы… а ведь он не плачет.

Через три дня Шевченко, сияющий, с улыбкой до ушей, явился в каюту с помятой коробкой. Я замерла, лёжа в ней. Будет ли наш строгий капитан доволен работой матросов-мастеров? Хорошо ли исправили все беды, которые наделала буря в моём наряде? Что мачту исправили, я уже слышала от матросов, но это другое дело.

«Ну, как дела с куклой? Так же хорошо, как с мачтой? – спросил капитан. – Не подвели молодцы и с такой мелочью? – и стал меня осматривать: – Ну, ничего. Всё хорошо, дочка и не заметит».

Капитан вдруг задумался. Я это знаю, потому что он тогда, глядя в окно, в рассеянности поглаживал свою лысину: «А кукла-то, видно, любит одеваться (ну как угадал!), – сказал он. – Вот приедем домой, там мои сестры оденут её по-всякому – они такие мастерицы!.. А как ты думаешь, Шевченко, ведь для нарядов нужен шкафчик, а?» «Как же-с, ваше высокоблаг…», – обрадовался Шевченко. «Уж не смастерить ли нам что-то вроде…? Есть у нас в мастерской подходящий материал?» Шевченко засиял весь и закивал головой: «Есть, есть как же-с. Я хороший товар заготовил, когда в Марселе стояли, обязательно надо шкафчик сработать, уж как девочка радоваться будет!» – «Вот как море успокоится, начнём, готовь инструменты», – сказал капитан и от удовольствия предстоящей работы потёр руки.

Я была потрясена: капитан, такой важный начальник громадного корабля, перед которым все трепетали, – и будет сам строгать и мастерить из дерева кукольный шкаф! Вот здорово! Он и это умеет!

Теперь надо ждать тихой погоды. Скорей бы! А ждать нам пришлось недолго. На следующий день было уже спокойно. «Пошли, поработаем часок, сказал капитан. – Там всё готово?» – «Так точно!» – рявкнул Шевченко. Забрали меня в коробке и пошли.

Девочки! Чего только я не увидела в тесной комнатушке-мастерской. Сначала неинтересное: доски, какие-то щепки, пилы, ножи и всякие инструменты… Но зато и какие прекрасные вещи! Вот, шкатулочка для драгоценностей блестит лаком.