– Что, студент, занимаешься? – неожиданно зайдя в комнату для постояльцев, спросила Наталья.
Она прошла в помещение хозяйской поступью, оглядевшись по сторонам. Наталья – женщина дородная, лет сорока пяти, брюнетка, со строгими чертами лица, была абсолютной противоположностью сухопарому Геннадию. Хотя и не сказать, что дама имела избыточный вес, но заметно, что за фигурой она особо не следила.
– Занимаюсь, – ответил Макс.
– Как зовут?
– Максим.
– Послушай, Максим, можно мы тебя побеспокоим?
– В смысле?
– Хотим в этой комнате стол накрыть. А тебя за это пельмешками накормим.
– Хорошо бы конечно, но просто…
– Что просто?
– Ко мне может приехать однокурсница и…
– Так мы и её накормим! – подбоченясь, заявила Наталья.
– Ладно, я не против, сейчас только тетради сложу и пойду во дворе снег посгребаю, а то за ночь намело.
– Вот это я понимаю! Вот это молодец!
****
Снега нынче было в достатке, хоть каждый день убирай. Максим возил деревянную лопату с одного края двора на другой, таким образом, сгребая снег и расчищая пространство. Накопленные горки из снега затем перекидывал в огород через невысокий заборчик.
– Эй, парень, тебя хоть как звать-то? – крикнул с крыльца Геннадий, вышедший в это время на перекур.
– Максим, – ответил студент.
Какое-то время Геннадий продолжал курить, глубоко затягиваясь и выпуская дым.
– Любопытно мне, Максим, как ты тут живёшь? – спросил Геннадий, затушив окурок в специально приготовленной под это дело консервной банке.
– Что в этом любопытного? Пустили, вот и живу.
– Я в том смысле, что бабка Клава уж очень вреднючая.
– Ну, в общем, согласен, с ней тяжело. Но мне пока выбирать не приходится, жить негде.
– Не местный, значит?
– Местный. Просто у родителей тесно, решил съехать на квартиру.
– Ясно, – сказал Геннадий.
Он вытащил вторую сигарету и вновь закурил. Затянулся, выпустил дым, потом поёжился от холода. Поднял ворот своего толстого свитера. Но полностью скрыть под воротником длинную морщинистую шею всё равно не удалось.
Максим решил было вернуться к своему занятию, но Геннадий опять задал ему вопрос:
– Слышь, студент, а ты ничего в этом доме необычного не замечал?
– Тут много всего необычного.
– Например?
– Гроб стоит в чулане.
– Это мелочи, – отмахнулся Гена. – Ты лучше скажи, не слышишь ли по ночам странные звуки или что-нибудь в этом роде?
– Вы имеете в виду домового? – спокойно переспросил Макс.
Видно было, как Геннадий весь напрягся, очевидно, эта тема была для него крайне важна.
– Не знаю, кого ты называешь домовым, лучше расскажи, что ты видел, слышал или чувствовал.
– Мне никто не верит, но с тех пор, как я повывел тараканов, вечером и по ночам на кухне нечто происходит.
– Что?! Что происходит? – вскричал Гена.
– Как будто ходит кто-то, половицами скрипит, раскидывает посуду, разливает еду из кошачьей миски.
– Ты всё это видел?
– Конечно. Клавдия Ивановна ругает меня за беспорядок, но я здесь ни при чём. А почему Вы об этом спрашиваете?
– Почему, говоришь, спрашиваю?
– Да.
– Один-единственный раз я ночевал в этом доме. И тогда мне это НЕЧТО устроило «Варфоломеевскую ночь». Никогда не забуду! Сначала в меня летели кухонные ножи. А под утро топором ОН отрубил мне палец. Вот смотри.
Мужчина показал обрубок мизинца на левой руке.
– Потом лет пять я боялся сюда приезжать. Наташка одна ездила бабку навещать. А главное, мне никто не верит. Прикинь, студент! Говорят, дескать, я сам себе топором по пальцу саданул. Но я хоть и пьяный тогда был, но извини меня, ещё пока-то соображаю.
