Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - страница 29

В 1783 г. пришлось бежать снова. Эта эвакуация была еще более унизительна для Конгресса, чем предыдущая, поскольку спасаться приходилось от собственных солдат. Конгресс перебрался в Принстон, затем в Аннаполис и Трентон, чтобы наконец обрести более-менее постоянное пристанище в Нью-Йорке. Мятеж произошел 17 июня 1783 г. Солдаты требовали платы за свою службу во время войны. 20 июня 400 солдат взяли в кольцо Индепенденс-холл, где шли заседания. Делегат Бенджамин Хокинс не скрывал растерянности: «При таком положении вещей, что может Конгресс, не имея средств для выплаты долгов… ответственный за все и неспособный что-либо сделать?»210 Опасались, что бунтовщики разграбят Банк Северной Америки. Конгресс просил пенсильванские власти вмешаться, но получил унизительный отказ. Солдаты потрясали кулаками и глумились, а то и целились в окна из мушкетов. Во второй половине дня местные владельцы таверн, пытаясь успокоить и подбодрить солдат, раздавали напитки – тактика, которая заметно нервировала Джеймса Мэдисона, находившегося в «осажденном» здании211. Через три часа делегаты все же смогли уйти, пробираясь сквозь толпу буйных солдат. После отъезда Конгресса из города мятеж затих сам собой. Но событие помнилось долго; в частности, именно из-за него Конституционный конвент принял решение создать столичный округ, где федеральная власть могла бы распоряжаться по своему усмотрению и в тяжелых ситуациях не зависеть от милости какого-либо из штатов.

Сама структура американской Конфедерации ставила Конгресс в уязвимое положение. Делегат Уильям Генри Дрейтон объяснял: «Конгресс не имеет власти сам по себе: его власть проистекает из поддержки народа. Пока у него есть эта поддержка, он держит бразды правления; в тот миг, когда он ее потеряет, в то же мгновение он перестанет руководить делами континента»212. Так оно и было. Конгресс мог взять на себя ответственность за организацию Континентальной армии, но набором солдат занимались штаты. Конгресс мог вводить налоги (они назывались «реквизициями»), но сам не мог собрать ни цента – он получал лишь то, что ему пересылали штаты (ну, или печатал ничем не обеспеченные доллары).

Поначалу Конгресс держался на всеобщем энтузиазме. Одна из американских газет позже впадала в ностальгию: «Во время недавней войны стоило Конгрессу только порекомендовать сделать или не сделать что-нибудь, и все легислатуры были сама покорность и немедленно слушались, и все (кроме коварных тори) говорили “Аминь!”»213 Делегатов, едущих в Филадельфию, всюду ждал радушный прием. Джон Адамс вспоминал, как в Нью-Хейвене встречали массачусетскую делегацию, направлявшуюся на Конгресс: «Когда мы въехали в город, зазвонили все городские колокола, и мужчины, женщины и дети столпились у дверей и окон, как будто хотели увидеть коронацию… Ни с одним губернатором провинции, ни с одним генералом никогда не обращались так церемонно, как с нами»214.

О том, как проходил обычный день конгрессмена, можно узнать из письма делавэрского делегата Джорджа Рида: он брился, умывался, завтракал, затем часа полтора тратил на ожидание цирюльника и сложный ритуал ухода за париком. После этого Рид шел на заседание и работал до трех часов. После заседания его обычно ждало приглашение к кому-нибудь на обед215. Когда была возможность устроиться со всеми удобствами, Конгресс выделял каждому из делегатов кресло, письменный стол, а также вдоволь перьев, чернил и бумаги. Для делегатов также печатались журналы с рабочими материалами Конгресса и выписывались газеты (до семнадцати в неделю – не шутка!)