– С прибытием, Каэ, – отозвался модуль связи голосом Эвии.
Вот это для Каэ было удивительно! Он и не ожидал, что его будет встречать сама Эвия Лои, руководитель экспедиционных партий в планетарных системах созвездия Спрута Тоэс, командир базового звездолёта.
– Рад тебя слышать, Эвия! – бодро отозвался пришедший в себя от удивления Каэ.
– И мы рады, странник, – отозвалась древним привествием Эвия. – Когда пройдёшь шлюз и избавишься от скафандра, поднимись, пожалуйста, на верхнюю палубу. Лифт на площадке перед шлюзом будет тебя ждать. Я буду ждать тебя в центре управления. Сожалею, странник Каэ, но времени на отдых у тебя не будет.
«Что-то серьёзное» подумал Каэ, возвращаясь к прежним мыслям.
Старт с базы, полёт на космолёте, выход из атмосферы планеты, приближение к кораблю – его работа, привычная, но в тоже время каждый раз, каждый полёт заново переживаемая как приключение, отвлекла его на время от тревожных дум, развеяла было то неприятное, гнетущее настроение, охватившее его после разговора с Элметом.
Но теперь, после такого приёма и подчёркнутой спешки…
«Не только серьёзно, но и плохо» решил Каэ. «По настоящему плохо».
– Мразь! – выкрикнул Курци и наотмашь ударил арестанта.
Голова избиваемого резко качнулась назад, брызги крови разлетелись в стороны.
Курци поднёс к глазам кулак, плотно обтянутый чёрной перчаткой, посмотрел брезгливо на стекавшие по шероховатой перчаточной коже тёмные капли, и вытер о заляпанную бурыми пятнами рубаху арестованного.
– Имя! – снова зорал Курци.
– Я… уже… отвечал, – распухшими губами по слогам произнёс арестант. – А-д-е-н.
Курци шлёпнул ладонью по щеке арестанта.
– Что?! Повтори!
– Повторяю, – с механической (но отчасти как будто и ироничной) интонацией повторил арестант. – Меня… зовут Аден.
– Род занятий! – снова взорвался криком Курци.
Арестант тяжело вздохнул и попытался выпрямить заломленные за спину и плотно стянутые наручниками руки. И тут же застонал от боли.
– Да что ж вы так кричите? – слегка отойдя от боли, заметил Аден. – Мы тут одни, в подземелье вашем…
– Бункере! – продолжал бушевать Курци. – Интеллигент бестолковый! Сколько раз тебе объяснять? В бункере для допросов! Ты арестован по предписанию полевого суда Республики и находишься в руках жандармерии! И до окончания следствия я не позволю паршивому!..
– Ну, хорошо, – согласился Аден. – В бункере, по постановлению… Но мы же тут одни, да и сижу я рядом с вами. Вы даже не стоите, а нависаете надо мной, да ещё и очень больно бьёте. А орёте так, как будто во время грозы допрашиваете целую толпу злоумышленников. Ваш крик сбивает меня. Вы постоянно грубите мне, оскорбляете. Неужели вы думаете, что примитивное хамство добавляет вам административного величия? И вообще… Мне трудно сосредоточится…
Губы у Курци задрожали. Он отошёл на полшага от стула, на котором сидел закованный в наручники арестант – и резко пнул Адена в живот. Тяжёлым, с полосками металла и шипами на подошве, прочным, всепробивающим жандармским ботинком.
Если бы арестант сидел на обычном стуле, то от такого мощного удара он непременно отлетел бы назад и рухнул на пол. Но стул был жандармский, стальные сварные ножки его были прочно привинчены к полу.
Потому арестант лишь ударился спиной о решётчатую спинку стула.
Аден вскрикнул, захрипел – и тонкая струйка крови потекла с подбродка на грудь.
Голова Адена поникла. Арестнат потерял сознание от боли.
