И точно: папка неожиданно полетела на стол и Нейбер закричал:
– Мы для кого сигнализацию сделали, Курци?
Тот покачнулся, даже сделал испуганное и жалостное лицо. Но в глубине души расслабился – пронесло!
«Разнос» решил Курци. «Просто разнос решил устроить. Никакой проверки не будет».
– Для кого звонок, Курци?! – и Нейбер ударил кулаком по столу. – Вы забыли правила? Вам наплевать на них? Как жить Республике, если даже жандармы, лучшие люди свободного мира, и то не соблюдают правила безопасности! Вы должны быть примером, а вместо этого…
Нейбер открыл ящик стола и бросил туда папку.
– Что я сделал, Курци? – отчего-то шёпотом спросил Нейбер.
– Выполнили пункт два-точка-один основных правил работы с секретными документами, – чётко отрапортовал Курци. – При включении зуммера и появлении в комнате…
– До появления, – попоравил Нейбер. – До появления, Курци! До появления кого-либо в комнате все документы должны быть убраны в стол, а ящики стола закрыты. Почему нарушаем, Курци?
– Но вы же не посторонний, господин капитан, – попытался оправдаться Курци. – И мы в бункере…
– Бред! – прервал его Нейбер.
И подошёл к арестанту.
– Вы что, видели, кто именно в комнату входит? А если это его сообщники?
– Виноват, – нашёл, наконец, нужное слово Курци. – Недосмотрел, расслабился…
Нейбер неожиданно улыбнулся и похлопал продолжавшего тихо стонать арестанта по спине.
– Вот именно, Курци, – сказал тихо и спокойно Нейбер. – Расслабились. Мы все расслабились! А они…
И он показал пальцем на Адена.
– …они этим пользуются. Они-то как раз не расслабились, эти бандиты, дикари, людоеды, грязные аборигены! Эти проклятые повстанцы, мятежники! Они защищают своё право на дикость, первобытную анархию, вольность дикарских нравов. Им неведомы законы подлинно свободного и цивилизованного мира. Эти жители планет Тёмного пояса – угроза нам, нашей цивлизации, нашему образу жизни. Мы, просвещённые люди…
Курци глубоко вздохнул от нахлынувших чувств. В кои-то веки его причислили к цивилизованным и просвещённым людям!
«Вот ведь» подумал Курци «порядочный человек, хороший человек – он и слова находит хорошие. И слушать его приятно. Не то, что прочие… с золотыми-то нашивками, офицерики эти. Их послушаешь – и жить не хочется».
– …Тяжёлой, быть может, грязной, но такой нужной работы, – продолжал Нейбер. – Вот поэтому наши усилия по наведению порядка не приносят тех результатов, на которые ма рассчитывали!
Нейбер неожиданно прервался, с подозрением глянул на Адена и спросил:
– Курци, он вообще жив? Арестант этот?
– Жив, – уверенно ответил Курци. – Стонет, господин капитан, иногда и сказать что-то пытается. Ничего, скоро придёт в себя. Я, с вашего позволения, с ним продолжу. К вечеру непременно расколется…
Нейбер надел перчатку и, схватив арестанта за подбородок, приподнял голову. Некоторое время рассматривал лицо. При этом Нейбер хмурил лоб и шевелил губами, будто что-то вспоминая.
Потом отпустил подбродок и снял перчатку.
– Курци, – спросил Нейбер, – кто это? Что-то лицо мне его знакомо… Где-то, в каком-то деле я его фотографию видел…
– Это доктор, – пояснил Курци. – Из аборигенов. Имя – Аден. Захвачен при ликвидации поселения…
– Точно! – воскликнул Нейбер. – Доктор! Да, теперь вспомнил. Я же проверял дела всех врачей, арестованных полевыми группами и отрядами десанта. Его даже сфотографировать успели. Курци, а вы знаете последний приказ?
