– А вы знаете, как умер Токугава?
– Простите, что? – удивилась я. Вопрос застал меня абсолютно врасплох.
– Вам какая больше версия нравится: умер ли он от венерических заболеваний или же от пищевого отравления?
Началось именно то самое, чего я и ожидала. Среди всех преподавателей только Сэкигути-сан проявлял мелочность к малоизвестным деталям истории. Скорее всего, мне не удастся пойти в японский бар, который все здесь называют идзакая, вместе с другими ребятами. Меня охватил озноб, как будто меня с ног до головы облили ледяной водой. Этот день можно считать худшим в жизни. Не считая дня смерти отца. Раз этот бой заранее проигран, то можно расслабиться.
– Я бы хотела придерживаться версии, что все-таки его не убил секс.
Как только я поняла, что слетело с моих губ, было уже поздно. По аудитории пронесся едва уловимый смешок.
– Айуми-сан, я бы хотел попросить вас остаться и подумать над своим ответом еще раз. Перед вами десять студентов, – строго сказал он, нахмурив брови и крепко сжав челюсть. – Вас не затруднит? Или же вы можете прямо сейчас покинуть аудиторию, так и не узнав, сдали вы или нет.
Мучительно склонив голову, я ушла в конец аудитории. В конце концов, это было ожидаемо. Еще тогда, шесть лет назад, Сэкигути-сан предупредил меня, чтобы я не рассчитывала на его поддержку и снисходительность.
– Все, что я делаю, только исполняю волю твоего отца. Тебе придется учиться не поднимая головы, если ты действительно хочешь окончить университет. И если кто-то узнает, что я приложил руку к твоему поступлению, то из-за него уйду либо я, либо ты. В любом случае такой расклад дел не обесценивает твои таланты и познания в истории, но имей это в виду. В конце концов, даже на вора десять лет надо учиться.
Спустя полтора часа в аудитории никого не осталось. Сдали абсолютно все, даже Лилиан, в голове которой информация держится ровно десять минут.
– Сэкигути-сэнсей, могу ли я узнать результат своего ответа?
Последовало молчание, в воздухе витало напряжение. Преподаватель не должен оставаться наедине со студентом, такое негласное правило было в университете, именно поэтому я так не любила эти разговоры, боясь, что кто-то может неправильно понять. Он медленно отошел от стола, попутно раскладывая вещи на их места.
– А вы уже думали, чем займетесь после магистратуры?
– Нет, – поспешно ответила я. – Пока нет.
Затем снова молчание. Сэкигути-сан словно не решался сказать то, что думает, но считал нужным. Достаточно было обратить внимание, как задумчиво подбирает нужные слова.
– У вас достаточно глубокие знания, Айуми-сан, и мне удалось даже взглянуть на некоторые тезисы вашей выпускной работы. Мой вам совет – остаться здесь и продолжить свои исследования. Возможно, мне удастся найти того, кто разделит ваш труд.
У меня никогда не хватало смелости спросить его напрямую, почему он мне помогает. И почему он так мало говорит об отце? С того дня, как только я была зачислена в университет, любые личные темы пресекались. Между нами оставалась дистанция преподавателя и студента. Даже сейчас я смотрю на него и в голове пытаюсь представить образ отца. Как бы он выглядел сейчас, если бы…
– Айуми-сан, – обратился Сэкигути-сан, вырывая меня из своих раздумий. – Вы расслышали меня?
– Да… Мне… мне нужно идти, простите, мне действительно нужно подумать над ответом. Спасибо, – быстро проговорила я, параллельно совершая одзиги.
