«Ну, ничего, сволочи, я вам покажу!», – думал Брагинский, направляясь к дому. – «Не хотите вести себя, как положено, – сильно пожалеете!»
– Наш новый сосед – сраный либерал, – объявил он жене за завтраком, дождавшись, когда подали кофе.
– Либерал? – она округлила глаза. – Ну, коммунист, еще куда ни шло, но либерал…. Я думала, их давно всех повыловили.
– Оказывается, не всех. Один вот тут у нас объявился и вознамерился отравить нам жизнь.
– Он сам тебе об этом сказал?
– О чём, Зина?
– О том, что он либерал?
– Да он наговорил столько, что хоть сейчас закон об экстремизме применяй. – Евгений Михайлович вытер губы салфеткой. – И всё это в присутствии своего несовершеннолетнего внука. Кстати, жуткий ребёнок, не бегает, не играет, стоит возле деда неподвижно, не шелохнувшись, и взгляд такой злобный.
– Как же он может бегать и играть, если у него церебральный паралич? – напомнила Зина.
– Ах, да, – почесал затылок её муж. – Я как-то об этом совсем забыл. Но сути дела это не меняет. Старик после всех своих экстремистских речей положил руку на плечо этого Тёмы и произнёс буквально следующее…
– Тёма? – Зина приостановила движение руки с берлинским печеньем к своим губам. – Так зовут этого мальчишку?
– Да, дорогая. А старика зовут Арсений Петрович Ярцев. Разве я тебе этого не говорил?
– Не говорил, дорогой.
– Ладно. Теперь будешь знать. Так вот, старик Ярцев произнёс буквально следующее: «Будет кому поднять упавшее знамя». То есть явно имел в виду знамя либерализма с его общечеловеческими ценностями и прочей хернёй. Что это, если не откровенное вовлечение детей в противоправную политическую деятельность? А за это, между прочим, светит либо очень крупный штраф, либо наказание в виде обязательных общественных работ от двадцати до ста суток, а могут административный арест применить. Но это ещё не все новости. – Евгений Михайлович поднял вверх указательный палец. – Старик сказал, что родители Тёмы живут в Японии и сюда возвращаться не собираются.
– Значит, этот Ярцев иностранный агент? – произнесла Зина с вопросительной интонацией. И тут же твёрдо припечатала: – Конечно, он иноагент!
– В точку, дорогая! Старик явно крупные суммы из-за границы получает, хотя он это и отрицает. Всё здесь куплено, говорит, на мои деньги.
– Ну и что ты собираешься делать? – спросила Зина, поднимаясь из-за стола.
– Думаю, эту заразу надо отсюда выкорчёвывать.
– В точку, дорогой. Нам здесь либералы не нужны.
– А они нигде не нужны. Даже на Западе уже приходят к осознанию исчерпанности либеральной модели миропорядка и связанных с этим контртенденций в ходе глобализации, которые прямо затронули Евросоюз, негативно сказались на его функционировании, усугубили кризисные явления, поставили его руководящие инстанции перед необходимостью серьёзного обновления этого интеграционного проекта.
– Какой ты умный, дорогой! – восхитилась Зина.
– Мне за этого деньги платят, – пожал плечами Евгений Михайлович, не удержавшись от самодовольной улыбки.
– А не мог бы ты, дорогой…. – Зина замялась.
– Поддержать твой блог?
– Да, дорогой. Люди такие злые. Особенно никчёмные тётки-неудачницы злобой исходят от зависти. А мне-то ведь всего и нужно, что лоскут земли под ногами и клочок неба над головой, и чтобы жила я тихо, мирно и создавала красивые, радующие глаз образы. Художнику нет места в нынешнем мире…
– Ближе к делу, Зина, – поторопил жену Евгений Михайлович.
