Доктор Тинн не сдвинулся с места. Он стоял с опущенной головой немного сзади от папы и доктора Стивенсона и не знал, куда деть руки, хотя я примерно понимал, от какого желания они у него чешутся.
Доктор Тейлор встал у края стола, спокойно осмотрел тело, целиком окинув его взглядом.
Доктор Стивенсон бегло оглядел мёртвую, пощупал, пошевелил легонько и произнёс:
– Сдаётся мне, это её дикий кабан задрал.
– Ну да, а потом привязал её к дереву колючей проволокой? – вставил папа.
Доктор Стивенсон воззрился на папу, как на идиота:
– Имею в виду, до того, как её привязали к дереву.
– Так вы говорите, это её кабан убил?
– Говорю, могло быть и так. У них ведь клыки – что твои ножи. Уж я-то видел, как они раздирают мясо.
– Доктор Тинн, – сказал папа, – вы знаете эту женщину?
Доктор Тинн приблизился, тоже осмотрел убитую:
– Вряд ли. Я, впрочем, послал за преподобным Бэйлом. Он вроде как уже должен явиться.
– А это ещё зачем? – спросил доктор Стивенсон.
– Он в наших краях почти со всеми знаком, – объяснил доктор Тинн. – Я подумал, может, он её опознает.
– Чёрт возьми, как это вы одну цветную от другой отличите, никак я в толк не возьму, – усмехнулся доктор Стивенсон. – Ни в жизнь бы не подумал, что вы, ребята, способны уследить за своими жёнами. Хотя вы-то, верно, и не пытаетесь.
Стивенсон засмеялся, как будто все вокруг разделяли его веселье. Старый врач не понимал, что ведёт себя по-хамски. Он был столь глубоко убеждён, будто цветные и белые действительно отличаются по своей природе, что думал, будто это ясно всем и каждому.
Я увидел, как дрожат плечи у доктора Тинна. Доктор Тейлор слегка изменился в лице. Он ненадолго опустил взгляд, потом снова поднял и сосредоточился на трупе.
Доктор Стивенсон сказал:
– Теперь я осмотрел её получше и думаю, что это проделки ягуара.
– Ну да, ягуары – они ведь тоже любят людей колючкой к деревьям приматывать, как и кабаны, – возразил папа. Я заметил, как у доктора Тинна изменилось выражение лица. Папины слова ему явно понравились.
– Это-то я понимаю, – теперь тон доктора Стивенсона сделался резче. – Я к тому веду, что задрал её ягуар, а потом кто-то другой проходил мимо, какие-то чернокожие мальчишки – вот они-то и привязали её к дереву.
– Зачем это? – спросил папа.
– Да так, для потехи. А почему бы и нет? Ты ведь и сам был когда-то мальчишкой. Сделал хоть раз какую-нибудь глупость, а, констебль?
– Да кучу раз. Но чего-то подобного творить точно не стал бы, и не представляю, какой бы мальчишка стал бы.
– Может, белый и не стал бы. И послушай, Тинн, я ничего такого в виду не имею. Тебя-то я знаю. Ты-то парень нормальный. Только цветной – это вовсе не то же, что белый. Уж это тебе известно. Где-то в глубине души – так уж наверняка. Чёрт возьми, есть ведь такие вещи, от которых никакой цветной не удержится, и я считаю, неправильно держать на вас, цветных, зло за любую ерунду, какую бы вы ни совершили. Мальчишки-то ни о чём дурном и не помышляли. Просто поозоровать охота взяла. Ну, знаете, это как найти дохлую рыбу и таскать её за собой за хвост.
– Дохлая рыба – это вам не женщина, – сказал папа.
– Да, но не кажется ли тебе, что парочка цветных ребят отлично провела бы время, развлекаясь с голой негритянской девчонкой?
– Доктор, – сказал папа, – вы пьяны. Вам бы погулять где-нибудь, проветриться.
– Да всё со мной нормально.
Доктор Тейлор, который до этого молчал, проговорил:
