– Скажи родителям, чтобы перевели тебя в другую школу, – посоветовал Петрович. – Здесь евреев всегда ненавидели.
5
«Вот с этого дня меня и поволокла холодная волна неудачи, – стиснул зубы Крамер, вспомнив ту невеселую осень пятого класса. – И еще как поволокла! Да как же я мог забыть?»
В тот день, когда его исключили из пионеров, мальчик решил скрыть от родителей свое избиение в школе. Но когда он вошел в квартиру и взглянул в зеркало, то понял, что это никак не удастся. Под обоими глазами синели фонари, скулы были в кровоподтеках, губы опухли, к тому же нижняя треснула пополам, и оттуда сочилась кровь. К несчастью, еще и папа оказался дома. Сняв пальто, мальчик хотел незаметно проскользнуть в свою комнату мимо дремлющего за газетой отца, но тот заметил, что сын хромает.
– Что с тобой? – заволновался он, а когда взглянул в лицо, ахнул. – Так я и думал, что этим закончится! Эта идея об эмиграции мне никогда не нравилась. Не зря же говорят: где родился, там и пригодился. Ведь если Бог породил нас в этой дыре, значит, так было нужно.
– Кому было нужно? – удивился Марк.
– Не знаю! – пожал плечами отец. – Пути Господни неисповедимы. Может, Господь хочет испытать нас на прочность. Может, желает посмотреть, справимся мы с трудностями или позорно сбежим в другую страну за лучшей жизнью.
– А искать лучшую жизнь – это позор? – спросил Марк.
– Для советских граждан позор, – ответил отец.
Марк слышал разговоры родителей об эмиграции в Израиль, но никогда не принимал их всерьез. И даже представить не мог, что они зайдут так далеко – соберут документы на выезд. Но зачем? Разве в Советском Союзе плохо живется? По крайне мере, они уважаемые в городе люди. Папа – заместитель директора химического комбината, мама – главный бухгалтер на мясокомбинате. У Шавкета Зиятдинова папа дворник, а мама кондуктор автобуса. И они не помышляют об эмиграции.
– Но зачем мама хочет в Израиль? – удивился Марк. – Ведь мы не бедствуем! У нас все есть, даже машина. А у родителей Шавкета нет машины и вряд ли будет. И велосипед ему никогда не купят, потому что у них нет денег.
Отец тяжело вздохнул.
– Здесь нет самого главного – уважения к нам. Евреев здесь считают неполноценными людьми. Когда подрастешь, поймешь, как тяжело жить в стране, где интеллигентность причисляют к слабости. А слабых всегда бьют.
Когда пришла с работы мама и увидела художества на лице сына, крепко обняла его и начала рыдать. Затем заметила отсутствие пионерского галстука.
– Тебе исключили из пионеров?
– Исключили, – всхлипнул Марк. – Мне было очень стыдно.
– А избили за что?
– Не знаю…
– Кто избил?
Марк насупился и опустил глаза. Мама тряхнула за плечи, но сын еще ниже опустил голову. За мальчика ответил отец:
– Все то же холопское отродье! Как и всю твою родню…
Глаза отца негодующе сверкнули. Мама тяжело вздохнула и отвернулась к окну. Так Марк узнал, что мамину родню во время войны убили отнюдь не фашисты, а свои же братья-литовцы, жившие по соседству. А фашисты еще до городка не дошли.
– Но зачем? – распахнул глаза мальчик.
– Чтобы выслужиться перед немцами, – жестко ответила мама. – Ведь они истребляли евреев.
Впрочем, была еще одна причина, почему соседи (которые еще вчера вежливо здоровались с дедушкой Даниилом) во время наступления германской армии ворвались среди ночи в дом Крамеров и начали с гиканьем резать спящую семью. Дело в том, что добрый дедушка Даниил многим отпускал товар в долг, поскольку с деньгами тогда было туго. Должников записывали в амбарные книги, и эти книги во время ночного налета были уничтожены в первую очередь.
