Вся беда в том, что я не люблю и не умею умирать. А уж не хочу-то как!!!
Храм после вчерашнего оказался временно закрыт для посещения. Как выяснилось, в основном ради ремонта. Ладно, витраж, кадило и курильницы – это я, отпираться нечего. Но вот кто развалил ограду паперти и посшибал статуйки с нижнего яруса, решительно не представляю. Народ так ломанулся, что камень не выдержал, так, что ли? Или высокородный покривил душой и уже учинил с утречка попытку штурма?
Последнее вряд ли. Тогда бы еще и охрана стояла, с парой станковых колесных стрелометов и магом из армейского резерва. А тут только каменщики и прочие штукатуры пока видны. Витражные мастера, ясно, все внутри, по месту основных разрушений.
Вот каменщики мне идею и подали. Они от пыли и мусора со сводов головные повязки носят. Вроде обычной банданы, только ниже ноздрей. Против глаз в них окошки из прозрачной легкой ткани, против носа – вата в редкой сетке. Ну и сверху все их знаки каменщицкие вышиты: циркули там, наугольники.
Ритуал вручения повязки этой в цеху просто охренительный: вопросы, ответы, знаки. Кайлом над головой махают и мастерком поддают по заднице. Но саму тряпку можно прикупить в любых торговых рядах с мелким стройинвентарем.
Из каменщиков больше половины носит старую армейскую униформу – как и я. Поверх только ременная сбруя, вроде штурмового ранца речных саперов. С поясными сумками, страховочными кольцами и петлями для инструментов, в том числе за плечами. И рукавицы, конечно.
В общем, через полчаса я обзавелся всем необходимым реквизитом. И еще кое-какими полезными в предстоящем деле мелочами. Приладил составляющие на место и даже повертелся перед зеркалом в универлавке на распродаже.
И хорошо, что повертелся. Ибо понял, что не так. Пришлось там же купить еще иголку, нитку и дорогую, с яшмовой чечевицей, пуговицу. Специально попросил коричневую. Как собачий глаз.
Пришил ее, облачился по новой. Все. Теперь комар носа не подточит. И каменщики как раз с обеда потянулись. Если с ними подойти, никто и не заметит.
Обычно растаскиванием завалов и выносом мусора на стройках занимаются мелкие зеленые гоблины – лопоухо-носатые твари с исчезающе малыми лбом и подбородком, ростом в два-три фута. Ходят в набедренных повязках из тряпья или крысиных шкурок. Нанимаются на вес, потому что считать их никто не станет. Самые нечеловекоподобные из разумных. На территорию храма они не допускаются, будучи признаны нечистыми.
Так что первую пару часов после обеда мне пришлось провести на гоблинской работе, к храму особенно не приблизившись. Затем стало полегче – вместе с полудюжиной прочих бородатый десятник перебросил меня под своды, переносить леса для витражников. Пока что вся пробитая мной стеклянная стена была наполовину разобрана, а проем на ее месте забран дощатым щитом. Снятые панели были разложены вокруг алтаря на козлах.
Бородач выдал рабочее задание сложной комбинацией жестов. Он скреб себя желтыми ногтями по оттянутой щеке и коже на горле, чесал нос тремя ритуальными способами и засовывал мизинцы за уши.
Я, как и все, согласно пощелкал себя по кадыку средним пальцем правой руки – еще помню что-то из их тайного языка. Но париться с расшифровкой послания не стал, просто делал то же, что и остальные. По-моему, кое-кто из них тоже не вникал в замысел десятника, а просто трудился в соответствии с имеющимися навыками и потребностью.
