Так рассуждал мистер Руфус Пембери, когда на станции Мейдстоун проводник привел в его купе плотного грубоватого мужчину (по виду типичного пассажира третьего класса). Он ведь заплатил немалые деньги не за мягкие диваны, а за возможность путешествовать в уединении или, по крайней мере, в обществе приличных джентльменов. Появление столь неотесанного господина лишило мистера Пембери подобной возможности и крайне раздосадовало.
Но если присутствие подобного соседа лишь нарушало правила, то его поведение было в высшей степени возмутительным: как только поезд тронулся, мужчина бесцеремонно уставился на своего попутчика тяжелым немигающим взглядом полинезийского идола.
Это приводило в замешательство и было оскорбительным. Мистер Пембери заерзал на диване, чувствуя, как в нем закипает гнев. Он заглянул в свою записную книжку, прочитал пару писем и перетасовал колоду визитных карточек. У него даже мелькнула мысль открыть зонтик и отгородиться от нахала. Наконец терпение его истощилось, а гнев достиг точки кипения. Он повернулся к незнакомцу и холодно произнес:
– Вы, вероятно, с легкостью узнаете меня, если нам случится встретиться вновь – не приведи господь.
– Я узнаю вас даже из десяти тысяч, – последовал ответ, столь неожиданный, что мистер Пембери на мгновение потерял дар речи.
– У меня память на лица, я помню всех, кого видел, – со значением произнес незнакомец.
– Весьма ценное качество, – заметил мистер Пембери.
– И очень полезное для меня. Во всяком случае, оно мне здорово пригодилось, когда я работал тюремщиком в Портленде. Вы ведь меня наверняка помните. Моя фамилия Пратт, и я был помощником тюремного надзирателя, когда вы там сидели. Чертова дыра этот Портленд, и я всегда радовался, когда меня посылали в город для опознания. Тогда предварительное заключение находилось в Холловее, это уж потом они переехали в Брикстон.
Пратт прервал свои воспоминания, и ошеломленный Пембери с трудом взял себя в руки.
– Вы, вероятно, обознались, – возразил он.
– Ну, уж нет. Вы Фрэнсис Доббс. Двенадцать лет назад сбежали из тюрьмы. На следующий день вашу одежду прибило к берегу. Беглеца так и не нашли. Смылся подчистую. Но в картотеке осталась парочка фотографий и отпечатки пальцев. Хотите посмотреть?
– С какой стати?
– Да, и вправду, к чему это вам? Вы ведь человек состоятельный, и небольшой капиталец, оформленный на нужного человека, может избавить вас от такой необходимости.
Пембери пару минут молча смотрел в окно. Потом резко повернулся к Пратту:
– Сколько вы хотите?
– Полагаю, пара сотен в год вам вполне по карману.
Пембери немного подумал и спросил:
– А почему вы решили, что я человек состоятельный?
Пратт недобро усмехнулся:
– Черт, да я все про вас знаю, мистер Пембери. Последние полгода я жил в полумиле от вашего дома.
– Что за вздор!
– А вот и нет. Когда я ушел со службы, генерал О’Горман нанял меня присматривать за своим поместьем в Бейсфорде – сам он появлялся там довольно редко. В первый же день я наткнулся на вас и сразу узнал, но виду не подал. Решил сначала выяснить, имеете ли наличность, ну, и оказалось, что пара сотен вам вполне по силам.
Установилось молчание, которое вскоре было прервано бывшим тюремщиком:
– Вот что значит иметь хорошую память на лица. Возьмем того же Джека Эллиса. Вы пару лет жили прямо у него под носом, а он и в ус не дул. Ну пусть себе отдыхает, – добавил Пратт, уже сожалея о том, что, поддавшись тщеславию, позволил себе излишнюю откровенность.
