Пожалуйста, пожалуйста… - страница 9

«Ну слава богу», – обрадовалась гостья, волею хозяйки превращенная в Вету. Ее так вымотала дорога, что ни спорить, ни возражать на такое переименование себя в какую-то ветку не хотелось. Даже квартиру не хотелось сейчас рассматривать, мельком только отметила высокие потолки с лепниной, красивый паркет на полу да старинную мебель вокруг. Ей бы сейчас душ принять, да поесть чего-нибудь. Ну и поспать пару часов, а уж затем разговоры разговаривать. Но, видимо, в Питере всё по-другому. Придется привыкать к новой жизни, тем более что никакого иного выбора на сегодняшний момент у Светы-Веты не было. Ни – где жить, ни – с кем жить. Никакого. От слова – «абсолютно».

Наутро, проснувшись в своей комнате и открыв глаза, новая Света-Вета блаженно потянулась руками в стороны и тихонько хихикнула – она в Питере! С ума сойти! И у нее здесь, в тетиной квартире, теперь есть своя отдельная комната, пусть и небольшая, но своя, личная! Супер!

Солнце стояло уже высоко, и вся эта высокая узкая «личная комната» была залита солнечным светом. Вета подняла глаза вверх и задержалась взглядом на потолке. Не потолок, а настоящее произведение искусства! В этой комнате, которую тетушка, вернее – Сера, любезно предоставила племяннице (она так вчера и сказала: «Это будет твоя личная комната!»), потолок был двухцветным: бирюзовым по краям и белым в центре. И весь состоял из причудливых завитушек лепнины. Завораживающее зрелище! Под цвет потолку были и старые полосатые обои на стенах. И мутноватое зеркало, висевшее на стене, тоже было в белой, потертой временем (или чьими-то руками) окантовке. А старинный черный подсвечник, стоявший на белом столике у стены, тоже дышал стариной. В углу комнаты приткнулась старая ножная швейная машинка на железном ажурном черном каркасе. Рядом узкий деревянный шкаф для одежды, тоже старинный. Да, в этой квартире ощущалось нечто незримое, словно шагнувшее из прошлого. Атмосфера старины! Тут даже запах витал другой, не такой, какой был у Светы в ее квартире, в Краснодаре. Да, непривычно. У ее родителей не имелось никаких старинных вещей. В их Краснодарской квартире мебель была современная, но безликая, типовая, как у всех, а здесь… ммм…

Эту старинную красоту квартиры хотелось рассматривать, как в музее. А еще фантазировать и представлять, кто и как тут жил раньше, до тетиной семьи. А вдруг кто-нибудь из знаменитостей? А вдруг сам Маяковский? Или еще кто! Надо будет спросить у тети. Обязательно всё-превсё разузнать! Это же так интересно, окунуться в историю Петербургского прошлого.

Света почти ничего не знала о своей питерской родственнице. О ней в их семье говорили мало. Папа снисходительно, а мама – осуждающе. Но, по обрывочным сведениям, Света знала, что когда-то давно молоденькая Серафима, которая тогда звалась Симочкой, окончила курсы бухгалтеров в Краснодаре и уехала из дома с каким-то непонятно откуда взявшимся взрослым мужчиной. Сбежала сюда, в Ленинград. И пропала. Даже своей маме ничего о себе не сообщила. Мужик тот был то ли ворюгой, то ли торгашом (таких людей позже стали называть предпринимателями!) – об этом Свете было мало известно, но вот то, что он сумел весьма удачно влиться в те перемены, которые происходили в стране в лихие девяностые и отщипнуть при дележе от пирога довольно приличный кусок – об этом они узнали много позже. Когда та же Симочка в начале двухтысячных наконец-то прислала родным письмо и свою фотографию, на которой она молодая, красивая, нарядно одетая, стоит на Дворцовой площади Санкт-Петербурга. В письме она кратко сообщала, что у нее всё хорошо. Она работает бухгалтером, а у ее мужа Петра имеется своя торговая фирма. И опять тишина, долгие годы больше никаких известий. Мама рассказывала Свете, что бабушка после такого молчания своей Симочки постоянно плакала и даже болеть начала, очень, видимо, волновалась за свою непутевую дочь.