A. К. А вот в личных отношениях он какой был человек – романтический, или ироничный больше? Как тип мужчины, как тип личности?
B. Н. (задумавшись) Скорее романтический.
A. К. Стихи посвящал вам?
B. Н. Да, романс посвятил. «Эти бедные селенья, эта ветхая природа» на стихи Тютчева.
A. К. Сохранилось?
B. Н. Нет, не могу найти. Это от руки было написано. Сериков написал это тушью.
К. Сериков? Композитор?
Н. Музыкант. Композитор он маленький был. Дети его теперь есть, а он умер. Он был брат Екатерины Сергеевны Меньшиковой, которая вышла замуж за Меньшикова. Он был крестный моей дочки. Они были друзья с Владимиром Николаевичем. Вот эти произведения остались – на стихи Боратынского и Тютчева.
A. К. Пелись эти романсы? Исполнялись они?
B. И. Один раз в консерватории исполнялись русской.
A. К. А кто исполнял? Вы были?
B. И. Певцы исполняли. Да тогда я была. А теперь не знаю, всё заглохло. Там же меняются директора, теперь там Шереметьев.
A. К. Эти ноты надо найти, в России гораздо больше вероятности это исполнить.
B. И. В Россию я однажды послала, мне вернули, сказав: «Эта музыка нас не интересует».
Когда тушью написано, это стирается. Специалист может восстановить. Они еще лежат у меня.
A. К. Вы познакомились в 33, а поженились…
B. И. В 34.
A. К. А роман ваш долго длился?
B. И. «Как может такая поэтичная девушка сидеть за печатной машинкой?» – сказал он. Сам стал потом мне диктовать через некоторое время. А я была действительно очень застенчивая, скромная такая, даже немножко, ну как вам сказать, чересчур застенчивая, боялась его еще, несмелая, это теперь я превратилась в такого бойца сильного.
А.К. Благодаря Владимиру Николаевичу или, скорее, вопреки?
В.И. Нет, не благодаря. Потому что была выброшена в среду, которая мне чужда. И мне всё делало больно, я была сверхчувствительная всегда. Плакала очень много.
Когда вы познакомились, он ввел вас в круг его друзей?
В.И. Да, я знала Бердяева. Когда он еще был жив.
A. К. Это было еще до их ссоры.
B. И. Ссора была очень быстро после свадьбы.
A. К. Он и в Кламар к нему вас привозил.
B. И. Да, но мы были люди разных поколений. Я – ребенок революции, а он…
A. К. Как это произошло? Вы на ужин к нему туда приехали?
B. И. Нет, на собрание. У него на дому были собрания близких людей. Они же были друзья. И Вышеславцев тоже там был, с ним познакомились. Он иронизировал надо мной, говорил: «Ну, она заснет сразу». Девочка еще была недоразвитая.
A. К. А о чем они говорили, не помните?
B. И. Ну, на философские темы.
К. Вы знакомы тогда уже с философией были, хоть понаслышке?
И. Ну, мало знакома, во всяком случае, меня это интересовало. Он мне говорил, что я должна была учиться богословию. Меня всегда интересовали эти вопросы, потом больше конечно, когда я созрела. Но я же приехала с куклой своей из России. С куклой, которая была заводная, фарфоровая и ходила, Зоя. И я связала ей башмачки, платьице ситцевое, и я не знаю, куда она делась, эта кукла. Не знаю, куда она исчезла. Во-первых, когда он сделал мне предложение, я ему сказала, что дам ему ответ через месяц. Не могла решиться. А потом мне было видение. Видение Креста, окруженного розами и так далее. И тогда я решила, что это признак того, что надо выйти замуж за него.
В.И. И сразу дали согласие?
А.К. Ну сразу я не помню. Столько лет тому назад. Но дала согласие. И была свадьба на Сергиевском подворье. А люди говорили: «Ну что вы, они разбегутся, это же немыслимо».
