– Конечно, – коротко ответил мужчина колоритной наружности и, потеснив обступавших его журналистов широким плечом, пошел к микроавтобусу, в котором сидели такие же здоровые, сурового вида люди.
– Эти посерьезнее будут, РУБОП как-никак, – оживленно заговорили вокруг.
Вскоре площадка перед «Миллениумом» опустела. Ланенский, если он, конечно, приезжает на работу на своем лупоглазом сокровище, так и не появился. Я винил себя, что не взял у него ни домашний адрес, ни номер сотового телефона. Но потом разом успокоился. Черт с ним! Черт с его делом! Черт с его деньгами и благими мыслями о капитальном ремонте! Если расследование сразу началось со стрельбы и нескольких обезображенных трупов, ничего хорошего в будущем ждать не приходится. Я уже готовился отбыть в свой «офис», как вдруг черный сверкающий автомобиль, ласково урча мотором и шурша широкими шинами, въехал на кромку тротуара. Из просторного салона грузно выбрался генеральный директор торгового дома. С напускной важностью он обошел машину, выставив впереди себя окладистую угольно-черную бороду и огромный, вываливающийся из штанов живот. Приоткрыл дверцу, протянул мясистую розовую пятерню, в которой тут же исчезла хрупкая белая ладошка. А потом появилась и ее обладательница – миниатюрная фигуристая девушка исключительно кукольной внешности.
При первом взгляде на нее невозможно было понять – живой это человек или искусно изготовленный манекен. Прическа каре, больше напоминающая парик. Тонкие темные волосы, схваченные лаком, отливают красным деревом. Красивое лицо неестественно бело от пудры. На нем, как на белом ватмане, казалось, нарисованы зеленые глаза в хищной кошачьей подводке, стрелообразные черные брови, густые тени на веках, влажный сексуальный рот. Девушка не удостоила меня взглядом, с таким же ленивым безразличием смотрела она и на своего более чем упитанного кавалера. Наконец Виктор Евгеньевич заметил меня и тихо обратился к спутнице:
– Инга, дорогая, я покину тебя на минуточку, мне необходимо побеседовать с этим человеком.
В голосе этого зажравшегося, самоуверенного хама отчетливо слышались робкие, просительные нотки! В какой-то момент я возликовал, но тут же устыдился своего мелкого мстительного чувства, мало того, мне стало немножко жаль толстосума: вот что делает с человеком безответная любовь!
Инга пару раз хлопнула накладными ресницами, недовольно скривила вишневые губки, вяло разрешила:
– Только недолго, Викто́р.
Ланенский, отдуваясь, подошел ко мне, навис громадной мясной тушей, зашипел, опасливо оглядываясь на Ингу:
– Какого дьявола вы приперлись сюда?
– Вы уже знаете, что произошло этой ночью? – спросил я, вместо ответа.
– Знаю, черт побери! – выплюнул он визгливо. – Мы намеревались превосходно провести уик-энд за городом, я снял прекрасный дом, отключил мобильник, чтобы нам не докучали всякими мелочными разговорами, и вот… Стоило мне включить его, чтобы сделать несколько важных звонков, в том числе и вам, как получил сообщение. Полный бред! Налет, какие-то трупы! До сих пор не укладывается в голове, до сих пор не верю!
– А помните, для чего нанимали меня? – прервал я истерику генерального директора. – Шантажист достаточно ясно дал вам понять, что ваша несговорчивость обернется крупными неприятностями. И он не шутил. Он знал о готовившемся нападении.
Мои ноги оторвались от земли. Ланенский, ухватив меня за воротник куртки, вздернул вверх и начал трясти, как тряпичную куклу. Я испугался, что, войдя в раж, он может швырнуть меня о стену или просто свернуть шею ковшеобразной лапищей. Но в следующую секунду он сник, сдулся, перехватив брезгливый, уничижительный взгляд Инги. Мои ступни коснулись красной брусчатки.
