Значит, ещё есть взрослый. Нужно быть осторожнее.
– Нет прохода через город, – отвечаю я. – Город в кольце огня.
– Есть, – отвечает Белая. – В один мы зашли. А второй – в районе Заречья.
– Откуда ты знаешь?
– Папа вычислил.
– Бред. Наши бы его нашли.
– Он узкий. Папа вычислил. У него были документы. Он был… журналист.
Мы обе замолкаем. И я вдруг понимаю – я упустила момент, чтобы выстрелить. Могла три минуты назад, пока она не назвала меня по имени. Пока я ей не ответила. А теперь не смогу.
– Покажи, где вы зашли, – говорю я.
– Там опять горит.
– С какой стороны?
– Со стороны границы.
– Значит, к вам тоже пришёл огонь?
– Через три дня.
Они не смогли остановить Пожирающего. От этой мысли мне становится легче.
– Что сгорело?
– Всё.
– А убежища?
– Тоже есть.
– Но ты здесь.
– Папа сказал, что мы сможем выйти туда, где нет огня.
– Он ошибся.
Итак, что мы имеем. Взрослого можно во внимание не брать. Думаю, он давно мёртв. Крыса, по всей видимости, слегка тронулась умом, но она может быть полезна нашим. Вдруг она правда что-то знает.
– Сейчас мы пойдём к телевышке, – говорю я. – Ты идёшь впереди и не оборачиваешься, если не хочешь, чтобы я проломила тебе башку. Там мы спустимся и по катакомбам дойдём до моего убежища. Наши решат, что с тобой делать.
– Нола…
– Я тебя предупредила! – Я целюсь и делаю шаг вперёд.
– Прости. – Она съёживается и добавляет после паузы: – Мы не спустимся у вышки, там огонь.
Я усмехаюсь:
– Так я тебе и поверила. Давай топай вперёд.
Белая послушно выходит из гаража, шмыгает по пути носом. Джинсы на ней грязные, снизу истёрлись до бахромы. На шее синеют следы от вчерашней драки. За спиной большой чёрный рюкзак.
– Что в рюкзаке?
– Вещи.
– Покажи.
Она поворачивается и идёт ко мне.
– Да на месте ты стой, куда пошла? Там открой, выложи на дорогу.
Белая кивает и расстёгивает рюкзак. Достаёт две бутылки с водой, грязный старый плед, металлическую миску, ложку, кружку, пакетик с рисом, складной нож.
– Нож отдай.
Она молча толкает его по земле в мою сторону, и я убираю нож к себе в рюкзак.
– Что в другом кармане?
Две пары носков и трусов, серых и застиранных, носовой платок, какие-то таблетки, растянутый шерстяной свитер, порванный атлас дорог, спички.
– Серьёзно? Спички? Тебе здесь огня мало?
Пожимает плечами и снова шмыгает носом, вытирает нос рукой. Фу.
– Возьми платок, – морщусь я. – Что за таблетки? Покажи.
Не хватало ещё, чтобы она подсыпала мне эту гадость в еду. Она кидает блистер. Обычные обезболивающие.
– Дальше доставай.
Фонарик, мыло, зубная паста и потрёпанная зубная щётка. А по ней и не скажешь, что пользуется. Свёрнутый кусок полиэтилена, расчёска, тканевый мешочек.
– Что внутри?
Нехотя открывает. Внутри браслет из розовых полупрозрачных бусин.
– Красивая штучка, – говорю я.
Белая сжимает браслет в ладони, делает шаг назад. Смотрит на меня как дикое животное. Нет, она точно чокнутая.
– Да не нужна мне твоя безделушка.
Она складывает все вещи обратно, и мы отправляемся в сторону вышки. По пути я думаю о том, как поступят с Белой. Раньше бы мне объявили благодарность. Проявила бдительность, поймала врага на нашей территории. Её бы, наверно, допрашивали. Может, обменяли на кого-то из своих. Может, в тюрьму. Так было бы в другом мире. А в нашем… В любом случае допросят. Слишком странно это. То, что она говорит. А дальше… Это уже не мои проблемы. Решат что-нибудь.
Пожирающий ещё далеко, но я чувствую, как моё тело наливается страхом. Он заполняет грудную клетку, сдавливает органы. Стекает в ступни, ноги становятся тяжёлые, как будто чужие. Сердце пытается согнать это оцепенение, колотится со всей силы, гонит, гонит по телу кровь. Но кровь тоже наполнена страхом. Он накатывает после той ночи, стоит мне приблизиться к огню. Ничего не могу с собой поделать.
