Калле заплакал, к нему тотчас присоединилась Эллен. Из двери потянуло холодом, и Анна туже запахнула простыню.
– Вы можете не кричать? – спросила она. – Сейчас еще ночь, в конце концов.
Анника смотрела на Анну широко открытыми влажными глазами.
«Господи, только бы еще и эта не разревелась!»
– Нам некуда идти.
В спальне кашлянул Робин. «Только бы он сейчас не ушел».
– Но, Анника. – Анна оглянулась через плечо. – Я же в этом не виновата.
Анника отступила на шаг, набрала в грудь воздух, словно собираясь что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.
Анна попыталась улыбнуться.
– Надеюсь, ты понимаешь.
– Не может быть, чтобы ты говорила это серьезно, – сказала наконец Анника.
Было слышно, как Робин ходит по спальне.
– Я сейчас не одна, и ты не представляешь, как много это для меня значит.
Анника зло прищурилась:
– Ты и в самом деле стала такой эгоисткой?
Анна моргнула. Что? Кто стал эгоисткой?
– Я не смогла вынести из дома деньги, – сказала Анника, – мне даже нечем расплатиться с таксистом. Или ты думаешь, что мне вместе с детьми следует спать на улице?
Анна едва не задохнулась от злости. «Кто она такая, чтобы меня обвинять?»
– Пришло время платить по счетам? – спросила она. – Ты заплатила за эту квартиру, а теперь требуешь компенсации?
Голос Анники Бенгтзон сорвался на фальцет:
– Ты не можешь помочь мне даже в такой малости?
«Он одевается. Он хочет уйти».
Анна поняла, что Робин собрался уходить, и, чтобы задержать его, вышла на площадку и закрыла за собой дверь.
– Я уже достаточно тебя наслушалась! – зашипела Анна, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Я слушала тебя много лет. Я постоянно слушала твое нытье о том, что все идет не так, что у тебя скучный муж и ужасная работа. Вот что я тебе скажу – это не я спихивала других вниз!
Анна почувствовала, что у нее задрожали ноги.
– Ты это серьезно? – спросила Анника.
Отвечая, Анна с трудом сдерживалась.
– Ту энергию, которую я потратила на тебя, – неуверенно сказала она, – я могла бы с пользой потратить на что-нибудь другое. Тогда я бы все сделала как надо. Получила бы место ведущей и нашла бы мешок, набитый деньгами.
– Место ведущей? – недоуменно переспросила Анника.
– Не думай, что я все забыла, – снова заговорила Анна, – я помню, какой заносчивой ты тогда была. После смерти Мишель, когда Хайлендер позвонил тебе и предложил занять ее место. Но эту работу должна была получить я! Кто положил столько лет тяжкого труда на эту чертову компанию?
– Я не понимаю, о чем ты вообще говоришь! – воскликнула Анника, округлив заблестевшие глаза.
– Вот видишь, для тебя это ровным счетом ничего не значит! Чего бы я ни достигла, это всегда было плохо.
Анника заплакала, по щекам неудержимо текли слезы. Она всегда была плаксой.
– Я понимаю, что тебе все это покажется сущим пустяком, но я, наконец, поймала шанс, из которого что-то может выйти. Ты мне завидуешь? Да?
Анника потупила глаза и сгорбилась.
– Я не буду тебя больше беспокоить, – сказала она.
Она взяла детей за руки и стала спускаться по лестнице.
– Вот и хорошо, – язвительно заметила Анна. – Спасибо!
Она вернулась в прихожую, но злость так сильно распирала ее, что она, не удержавшись, снова выглянула на площадку.
– Закажи место в отеле! – крикнула она в спину Аннике. – Ты же, в конце концов, богата как Крез!
Обернувшись, она увидела, что Робин все это время стоял за ее спиной. Он был уже в джинсах, рубашке и завязывал шнурки на одном кроссовке.
