Взмокла от пота. Вылила на голову бутылку воды. Черная маечка прилипла к маленьким торчащим грудкам.
– Ну что, Времин? Труба-дура поперла, как думаешь?
– Песня интересная, – заметил Времин с выделанной солидностью. – Но ты же сама знаешь, никогда не угадать, что вылезет. Вылез же «Червячок», не пойми почему.
«Червячок» была песня, которую целое лето крутили по «Твоему радио». Считалось, что это реально выбор слушателей, хотя Андрей подозревал, что то был выбор Саши Строгановой, жены владельца «Твоего радио», дамы с исканиями, недавно склонившейся от буддизма к христианству – от усиленного чтения исторических книг Строганова все-таки пришла к выводу, что Спаситель необходим. А в песенке Эгле – ясной, трогательной, прозрачной – речь и велась о спасителе, им оказывался червячок-шелкопряд, тянущий свою ниточку среди безумия времени.
А моря до краев наполнялись по капле
И росли по песчинкам камни
Вечность это наверно так долго
Мне бы только свой крошечный вклад внести
За короткую жизнь сплести
Хотя бы ниточку шелка
Это, кстати, была совсем не характерная для Эгле ясная трогательность, и слушатель по этой песне мог составить неверное представление о творчестве Королевы Ужей. В альбоме «Лесная» сразу после «Червячка» шел выматывающий душу «Мертвый лес», где в припеве, изображая голосом разгул нечистой силы в погибшем лесу, Эгле извлекала из себя запредельные звуки. Особенно впечатлял неожиданный бас, которым, как одержимая демоном, Эгле утверждала с леденящим душу наглым торжеством – «Теперь я здесь навечно». Так что ласковый «Червячок» был исключением, но все-таки был, ведь была капля нежности в том ведьмином котле, что кипел на огне творческой натуры этой необыкновенной девушки; ее-то и видели влюбленные глаза нашего маньяка, ее жаждали они и подстерегали терпеливо.
– Камский, Жорж Камский, специально на меня посмотреть? В Питер едет? Ну дела! Ой девочки описаются! Времин, это твоя работа? Слушай, мне пора жалованье тебе платить, ты как это… коммивояжер. Продажа пылесосов отдельным гражданам. Не, вот лучше: вакцинация населения творчеством Ужей. А он как, твой Камский, на человека похож? Разговаривает? Или весь на понтах?
– Он, знаешь, избирательный такой – с разными разный. Бывает хамло хамлом, а бывает – ваше благородие.
– А по-настоящему он кто – хамло или ваше благородие?
Вопросик! Поди ответь. О современном-то человеке…
– Шеф, мы все? – спросила между тем у Эгле похожая на борца сумо Горбуша (ударные), никогда не использовавшая для построения фразы больше трех слов.
– Эля, афишки в Питере неделю висят, так что все клевета, – подлетела директор, пышная златовласка Наташа. – Это я знаю, кто плетет.
– В субботу с утра две камеры, – промурлыкала пиар-змея Ирина, большеротая коротышка в очках. – И весь концерт снимают. К вопросу о том, кто работает и кто плетет.
– Может быть, – сказал Андрей задумчиво, – если бы он получил какой-то внятный удар, он бы качнулся в ту или иную сторону, но нет такой нужды. Сейчас он может выбирать свои проявления, менять их как пиджаки, потому что нет настоящего запроса. Время не требует, не формулирует ничего. Кем хочешь, тем и будь.
– Времин, – изумилась Эгле. – Ты о чем?
……………………………………………………………………
Говорит Нина Родинка:
– Бесы у Достоевского мечтают о «праве на бесчестье», которым можно купить всякого русского человека, да и человека вообще (который, правда, не водится в природе, а смирно проживает в иллюстрациях пособий по анатомии). Но в наши дни это право наконец реализовано, в отличие от диктатур Ха-Ха века, которые давили массу не «правом на бесчестье», а новыми «кодексами чести». «Право на бесчестье» – это свобода, в которой сам человек выбирает по доброй воле именно бесчестье. И оно осуществлено только сейчас, в стихиях Интернета, когда каждый имеет право на анонимность, бесконтрольность и безнаказанность Речи.
