Погасив сигарету, Хан нехотя направился в штаб. Сейчас его больше интересовал вопрос, кто осмелился нападать на солдат, а не тактика развития оккупированных территорий. Но как ни крути, а одно обязательно должно быть связано с другим. В этом майор не сомневался. После третьего нападения он провёл своё небольшое расследование и убедился, что до появления в этих местах новых поселений подобных эксцессов у местного населения не возникало.
Да, кто-то пропадал в тайге, кого-то убивали по пьяной лавочке или из ревности, но фактов людоедства не было. Но почему тогда только в полнолуние, и почему все нападения происходили в разных местах? Получив это задание, Хан долгое время считал его насмешкой над своими способностями, но, вникнув в суть проблемы, неожиданно понял, что, сумев найти нужные ответы, очень здорово поднимет свой престиж перед начальством.
Как оказалось, об эту загадку уже сломали зубы четверо его предшественников. Поторопившись с выводами, они доложили начальству, что проблема решена. И всё это только на основании убийства нескольких тигров и казни двух десятков несчастных, случайно подвернувшихся под руку. Узнав об этом, Хан решил не торопиться. Не требуя особых привилегий и средств, майор методично прорабатывал каждую возникшую версию.
Но сегодня у него не было даже версий. Только домыслы и догадки, говорить о которых на совещании ему совсем не хотелось. Нужны были твёрдые факты. А ещё лучше скальп того, кто осмелился столько времени терроризировать поселения. Но об этом пока можно было только мечтать. Пройдя мимо замершего, словно статуя, часового, Хан поднялся на второй этаж и, войдя в приёмную, сказал адъютанту, едва разжимая губы:
– Доложите командующему, что майор Хан просит разрешения присутствовать на совещании.
Он терпеть не мог этого холёного, женоподобного лейтенанта, с его жеманными манерами, больше подходившими какому-нибудь изнеженному европейцу, чем настоящему китайцу и солдату. Лейтенант отвечал ему не менее тёплыми чувствами, но начальник отдела разведки слишком значимая для него величина. Поэтому ему оставалось только скрипеть зубами от злости и делать за спиной майора неприличные жесты.
Вот и сейчас, не спеша поднявшись, лейтенант одёрнул китель и медленно, словно на прогулке, подошёл к высокой резной двери. Поговаривали, что эту дверь генерал вывез из одного пришедшего в упадок храма, приказав установить её на входе в свой кабинет. Впрочем, Хан отлично знал, откуда она взялась, но делиться своими знаниями с другими не спешил.
Вернувшийся лейтенант открыл дверь, жестом указав ему, что майор может войти. Одарив жеманного сопляка мрачным взглядом, в котором легко читалось огромное желание придушить наглеца собственными руками, Хан вошёл в кабинет и, коротко козырнув, доложил:
– Господин генерал, майор Хан…
– Знаю, что ты Хан. Заходи и закрой как следует дверь, – устало усмехнувшись, приказал генерал Чу.
Такой тон не предвещал ничего хорошего. Зная это по опыту, майор молча вошёл в кабинет и, плотно прикрыв за собой дверь, подошёл к столу. Подчиняясь молчаливому жесту начальника, Хан опустился на стул и, подвинув к себе пепельницу, достал из кармана сигареты. Внимательно наблюдавший за ним генерал, усмехнувшись уголками губ, одобрительно кивнул:
– Похоже, мы слишком долго работаем в одной упряжке. Ты знаешь, что подобный тон означает долгий и серьёзный разговор, а я, глядя на твои приготовления, понимаю, что ты это уже знаешь.
