А как же тот день, когда я убила Вику!? Убила свою подружку и вместе с ней пол леса. Ты помнишь тех извивающихся от боли лисят, что умерли минутой позже?! – спрашиваю я себя. Да, помню. А ещё помню, как захлёбываюсь в бурной реке, а потом блюю какой-то чёрной жижей. Это всё она! Ведьма. Уже тогда, она пыталась жить во мне, но я изрыгала её существо из себя раз за разом. Это я породила её. Позволила жить во мне и окрепнуть. Позволила обрести плоть и кровь. Раз так случилось, я же её и уничтожу. И потому я до сих пор пребываю в темноте. Оставляю позади себя оцепеневшую во мгле и ужасе Галину Николаевну и рвусь вперёд – туда, где давно мне место.
Я в тумане, который за долгие годы моего взросления стал для меня родным. Мне вовсе не страшно из-за сгущающейся вокруг меня темноты. Так же, как не боюсь я и молний прорезающих ночное небо. Не боюсь я и птицы кружащей высоко в небе над моей головой, той, что преследует меня. Охотиться за мной. Только не сегодня. Сегодня, я не её добыча и она, как мне кажется, это знает. Так же, как и старуха, лежащая на старой прогнившей скамье. На её ногах и шее тяжёлый груз, а руки скрещены на груди. Те руки охраняют портфель с распускающимися синими астрами на нём. Теми самыми, что нарисовала мне мама, отправляя меня в школу впервые. Пока он пуст, но вскоре из него полезут руки, пытаясь дотянуться до своих тел. Навечно заключенные внутри него погубленные жизни.
Я не в силах разглядеть прогнившую крышу её полуразрушенного жилища, скрытую под тёмной бурлящей водой, но вижу высокий тростник. Тот самый, что я воздвигла вокруг него когда-то давно. Даже мама не знала об этом. Не знала, что её глупая неразумная дочь, которой нужно было сторониться того места как огня, соорудила для самой себя ориентир. Чтобы я могла отыскать его. Возможно уже тогда, я понимала, что когда-нибудь мне придется зайти внутрь того дома. Да. Теперь у меня нет сомнений. Это я создала его. Тростник, что не растёт нигде более. Мне лишь нужно перебраться через него и забраться внутрь. Не уверена, что смогу выбраться из той чёрной воды, но так и должно было быть, наверное. Оттуда выплывет она или я. Но вероятнее всего, никто из нас. Я уже близко.
***
На этом записи обрываются.
Дневник неизвестной девушки по имени Марта, нашла та самая школьница, в классических блузке и юбке – вполне порядочная и прилежная девочка, что воткнула карандаш своей учительнице в шею перебив позвонки. Записи лежали на столе Галины Николаевны, и со слов обескураженной ученицы, в те минуты как будто мерцали. На титульном листе неразборчивым почерком было написано лишь одна фраза: Простите. Я не знала, что вы здесь ни при чём.
Но перед тем, как загадочные страницы были найдены, та девочка, как и все склонившиеся над телом бездыханно лежащей учительницы ученики, увидела, как рядом с трупом ни в чём не повинной Галины Николаевны возникло яркое свечение. Все они потом в один голос твердили, что из того свечения сформировался силуэт молодой незнакомки, на вид очень печальной и безгранично милой. Встав на колени, она мягко вытащила карандаш из шеи преподавательницы, после чего протянула над ней руки и засветилась ещё ярче. То свечение продолжалось всего несколько секунд, а потом неизвестная исчезла, а Галина Николаевна поднялась на ноги в полном замешательстве от разбегающихся от неё во все стороны детей. Больше Марту никто не видел.
