Однако, мост кончился. Главное – прекратился вой, а с ним прекратились и дикие порывы ветра. Воздух оставался плотным, тугим, но уже не таким рваным, как секунды назад. Торжества никакого не возникло, но страх ослаб, потому что смерть – было ясно – слегка отодвинулась. Теперь оставалось только держаться. Просто держаться, и всё. Держаться за толстый, пыльный поручень. А внизу, под насыпью, пролетали заливные луга, покрытые озёрами воды, травой и кустарником. Солнце ярко отражалось в речной водичке, било мне в глаза слепящими лучами. «Слишком красиво, – думал я, – слишком красиво… Зачем мне понадобилась такая запредельная красота?.. Вот где умереть, не встать…»
Но тут же возникли какие-то постройки, сарайчики, заборы, огородики, рельсы удвоились, утроились, учетверились и поезд остановился рядом с такими же товарняками, напротив станционного здания, единственного, крытого шифером, а не рубероидом. Отличия мне были ранее разъяснены отцом, возводящим в данный момент небольшой загородный домик.
Когда наступила полная остановка, я с большим трудом дотянулся слабой ногой до неподвижной земли и встал на неё, как первый космонавт на Луну. А когда окончательно прекратилось головокружение, двинулся потихоньку в направлении станции с намерением дождаться первой же электрички и немедленно отправиться назад. Однако, тут же, как из-под земли, передо мной возникли мои пацаны с дружескими поздравлениями.
– Гениально! – провозгласил Колька. – Это надо же – с первого раза! И получилось! Да ты, парень, специалист!
– Не каждый так может, – подтвердил Витька. – Скок, и там. А то, бывает, так накувыркаешься рядом с поездом, что не приведи Господь. На мне места целого нет. И колесом крутился, и на уши вставал, пока приспособился. А ты молодец… Далёко пойдёшь, правда, Колян?
– А как же, – согласился Коля, – конечно, пойдёт. Да ещё как пойдёт, если нас будет слушаться. А не маму с папой.
– А почему мне вдруг родителей-то не слушаться? – возмутился я, осознавая некий героизм, дающий мне право на собственную точку зрения.
– А потому, Лёшенька, – пояснил Колька, – что родители у тебя простые, а ты непростой… О-о, ты непростой. Ты – гений.
– Ага, – подтвердил Витька. – Гений русской рулетки. Ну… которая между колесом и рельсом. Это родители должны тебя слушаться.
– Точно! – подтвердил Колька. – Ты будешь у нас теперь за старшего. За главаря, то есть. Как бы, за Д’Артаньяна. Витька, согласен?
– Согласен! Ещё как!
– Вот видишь? И Витька согласен. Потому – командуй. Ну? Какие твои будут распоряжения?
– Такие, – распорядился я, – что домой мы сейчас едем. С первой же электричкой. Садимся и едем. И от контролёров бегаем, как все нормальные люди.
– Не, – взвыла моя команда, – так дело не пойдёт! Мы, что, зря, что ли, сюда ехали, жизнями молодыми рисковали! Не, не, не… Ни в коем случае. Это тебе всё по фигу, тебя родичи прикрывают, потому – легко всё получается. А нам не просто достаётся – посмотри на Витьку, изодранный какой…
– Ну, что мы тогда? – недоумевал я. – Что делать будем?
– Как что? Купаться будем! Вот озеро, а вот протока. Куда пойдём?
– Так, – решился я, – идём на протоку.
– Да ты что – на протоку! Во даёт! Сразу на протоку! – восхитился Колька, – Нам на протоку нельзя. Туда большие люди ходят. В смысле – прирезать могут. Нам туда соваться незачем. Там в карты играют. По-взрослому. Могут проиграть.
