Я лежала на лужайке, жевала травинку и изучала крысосу, которая пыталась усадить свой массивный, полосатый зад на хрупкий с виду цветочек. Цветочек подгибался, крысоса не сдавалась. Я с интересом наблюдала, чем закончится дело.
Даже не сразу заметила, как ко мне подошел огромный некрокот и улегся чуть в стороне, сверкая своими нереальными янтарными глазами.
— Что зверь, интересно? – задала я философский вопрос, и, получив ответ, даже подпрыгнула от неожиданности.
— Не-ут, скушно-у…
— Ты что, говоришь? – удивленно спросила я, присаживаясь и взирая на кота с ужасом. Вот права моя бабушка! А она всегда говорит: «Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответов»!
Некрокот презрительно фыркнул, взглянул уничижительным взглядом, каким могут смотреть только коты, и отвернулся, устроив лохматую голову на массивных лапах. Вот и поговорили. Думай теперь, он, и правда, разговаривает или это мне голову солнышком напекло. Я еще раз посмотрела на безмятежно валяющегося в теньке зверя и пришла к выводу, что все же не так сильно перегрелась. Просто передо мной, ну, очень интересный экземпляр.
— Ничего себе... – побормотала я, понимая, что крысосы в Валенсии не самое занимательное. Может, тут и грифоны умеют разговаривать? Промелькнула мысль проверить, но потом я подумала, что если сунусь в клетки, меня могут припахать к их уборке, а мне и тут лежится неплохо.
Впрочем, радовалась я рано, одну клетку мне все же оставили. Ар поделил работу по-честному. Или по-братски, этого я уже не узнаю, Присциллу он отпустил, а мне пообещал помочь, но по факту только отвлекал разговорами, усевшись на какую-то высокую полку возле двери в клетку. В этом и был весь Ар.
Я тщательно гребла отходы грифоньей жизнедеятельности и молчала. Ар несколько раз пытался меня разболтать, и я даже силилась отвечать, но не выходило. Едва я оставалась с парнем наедине, как перед глазами всплывал его подкаченный голый зад, и мое буйное воображение рисовало картинки, как именно мы могли провести вчерашнюю ночь. После этого накатывал стыд перед собой, Аром, Кельвином и Молли, а вместе со стыдом, приходило онемение.
В итоге Ар не выдержал. Спрыгнул со своего насеста и подошел ко мне.
— Давай, Этель, колись, что случилось? Ты на меня злишься?
— Не-е-е… — проблеяла я и выставила перед собой вилы, пытаясь отгородиться ими от стоящего слишком близко Ара.
Парень хмыкнул, отбросил, отобранные вилы в сторону, и сделал еще один шаг, заставив меня прижаться к не очень чистой стене и нависая надо мной.
Так глупо я не чувствовала себя даже с утра. Сейчас же стояла, распластавшись по старым доскам, словно морская звезда, и испуганно хлопала глазами, пытаясь игнорировать нависающего надо мной высокого блондина.
— Ко-о-о? – глубокомысленно спросил из своего угла грифон, но ни я, ни Ар не удостоили его ответом. Мы смотрели друг другу в глаза. Я испуганно, парень с вызовом.
— Если «не-е-е», — передразнил меня друг. – В чем проблема? Что вообще происходит?
— Не знаю, — призналась я со вздохом. — Я не помню вчерашнюю ночь!
— И я не помню. – Он пожал плечами. – Это принципиально?
— А то, придурок! – разозлилась я и толкнула его в грудь. Ну, вот как можно быть таким? Слов нет!
— Мне казалось, мы не хотим помнить, если вдруг что-то между нами было?! Или я снова не так понял? Этель, мы друзья, и давно договорились, что ты по-дружески переводишь мне все с «женского» на «человечий».
