- Простите...- пробормотала Люба, сама себе удивляясь, и дальше уже была аккуратней.
За стол уселись часа через три. Уже пьяные и сытые, так как нахватались всего, но дико желающие продолжить общение, посмеяться, потанцевать и даже поиграть во что-нибудь. Сергей сразу занял место на широкой сколоченной лавке рядом с Любовь Павловной, да так тесно занял, что Кристинино колесо она ему разом простила. Плечо Соболева вдавилось в её, руки чуть было не переплелись, а бедра буквально вросли друг в друга, обжигая до немоты в месте соприкосновения. Люба сглотнула, пытаясь дышать ровнее и хоть как-то погасить вспыхнувший блеск в глазах. Не могла. Её колотило предчувствием так остро, как обычно только в юношестве бывает. Когда вот так сидишь с компанией на лавочке или у костра, а понравившийся мальчик при всех садится рядом, и ты его чувствуешь. И вроде бы и не смотрите друг на друга, и не разговариваете, а весь остальной мир заволакивает дымкой нереальности, и только он настоящий...Люба потянулась за своим пластмассовым бокалом и сделала глоток. Трепет никуда не пропадал, наоборот захватывал всё новые клеточки. Костя, сидящий напротив, рассказал какую-то байку, все засмеялись, и Люба засмеялась тоже, хотя ни черта не поняла.
-Люб, ты баню любишь? - раздалось хриплое у самого уха. Так близко, что влажное горячее дыхание задело щеку и висок.
Вознесенская медленно повернула голову и встретилась глазами с затягивающим во все тяжкие взглядом Сергея.
***
- Очень люблю, Сергей Иванович, - открыто улыбнулась Люба, смотря ему прямо в глаза.
Внутри бурлило и требовало выхода. И активных действий. На берег и беседку опускалась светлая питерская ночь, создавая уютный полумрак и накрывая их зябким одеялом. Хохот коллег, умные и не очень разговоры, стрекотание сверчков, звуки из вон рук плохо настраиваемой гитары на том углу стола. Всё это будоражило Любу неимоверно. И тепло, идущее от близкого тела заведующего и согревающее её тоже. Она, быть может, и сама уже прижалась как бы невзначай к нему, но люди...Значит, надо уйти. Она не курит. Танцевать, так это опять при всех танцевать. Да и пока петь собираются- не танцуют. А хотелось прямо сейчас, немедленно.
- Я почему-то так и думал, что любишь, - хмыкнул Соболев, по своему обыкновению щурясь. И потянулся сначала было за сигаретой, а потом, спохватившись, что за столом, заменил её на зубочистку.
Нервничает, сосательный рефлекс проснулся, машинально отметила про себя Любовь Павловна и улыбнулась шире. Приятно осознавать, что тут не одну тебя поколачивает.
- Сауну или русскую? - продолжил свои расспросы Сергей, вальяжно облокотившись локтем о столешницу и сев к Любе полубоком.
- По- черному бы,- мечтательно вздохнула Любовь Павловна, поднимая глаза к затягивающемуся темнотой небу,- А если с дубовым веничком, да размочить хорошенько, да так пройтись, чтобы тело как не твоё: и лёгкое, и пылает, и каждая клеточка будто заново родилась...
Люба сама не заметила, как подалась к склонившемуся к ней Сергею ближе, так, что они практически столкнулись лбами.
- И хвои накидать...- продолжила Люба сладко рассказывать,- То и всю душу оставить можно...Вот...
Отшатнулась, поняв, что чуть не в обнимку сидят, но глазами сверкнула. Сергей сглотнул, перекинул зубочистку с одного уголка рта на другой и рассеянно почесал бедро.
- Ну, тут не по-черному,- хрипло выдавил Соболев, очень уж странно смотря на Вознесенскую,- Только русская, но ничего такая...Так, а вы, Люб, сами умеете...
